«Ступай, – велел он демону внутри. – Время охоты».

Ощущения при освобождении монстра всегда были странными – словно в легких не осталось воздуха и он рвется вверх из глубины, пробивая головой гладь воды. А затем Николай оказался в двух местах одновременно. Он был собой, королем, пошедшим на недопустимый риск, корсаром, сделавшим необходимую ставку, пилотом, чьи руки сжимали штурвал «Сапсана», – и демоном, несущимся в ночи, творением тьмы, расправившим крылья.

Чутье монстра позволило уловить рев двигателя, запах топлива. Он заметил жертву, нырнул.

И схватил… в мыслях его демона не нашлось подходящего слова. Он ощущал лишь радость от того, что сталь поддается под хищными когтями, слышал скрежет металла, чувствовал ужас человека, вырванного из рубки и разодранного жадными клыками. Кровь хлынула в рот демона – в его рот, – горячая и солоноватая, с привкусом железа.

И вот он снова поднялся в воздух, оттолкнувшись от пикирующего вниз бомбардировщика в поисках новой жертвы. Демон захватил контроль. Он ощутил присутствие еще одного бомбардировщика до того, как Николай его увидел. Был ли этот последним?

Жаждущий разрушения демон пронесся сквозь ночь и врезался во вражеское судно, вцепившись когтями в стальную обшивку.

«Нет». Николай велел ему отступить. «Я хочу, чтобы они знали. Хочу, чтобы жили в страхе». Демон взобрался на нос судна и пробил лапой стекло в рубке. Фьерданец за штурвалом закричал, и Николай заглянул ему прямо в глаза. «Пусть поймут, с чем они сражаются. Пусть знают, что их ждет, когда они в следующий раз попробуют появиться в небе Равки».

Он видел, как его демон отражается в зрачках врага.

Я – монстр, и монстр – это я.

Демон распахнул усеянную клыками пасть, но в реве, вырвавшемся из его горла, звенела ярость Николая – на то, что сделали с его народом, с его домом. Фьерданец что-то пролепетал и завыл, а затем демон учуял в воздухе запах мочи.

«Лети домой и расскажи всем, что ты видел, – думал Николай, пока демон рассекал крыльями ночь. – Заставь их поверить тебе. Скажи, что Равкой правит король-демон и что возмездие грядет».

Николай потянул демона назад, и, к его удивлению, тот не стал сопротивляться. Тень скрылась внутри короля, но теперь все было по-другому. Он чувствовал удовлетворение демона; его жажда крови и насилия была утолена. Сердце демона билось в унисон с его собственным. Это пугало, но все же он тоже ощущал удовлетворение. Он собирался быть мудрым, добрым королем, но прямо сейчас не ощущал в себе ни мудрости, ни доброты, лишь ярость и боль от раны внутри, что горела, как и город под ним. Присутствие демона помогало с этим справиться.

Когда «Сапсан» снизился, Николай попытался сосчитать столбы дыма, поднимающиеся над Ос Альтой. Лишь с приходом дня можно будет оценить истинные размеры ущерба и подсчитать количество потерянных жизней.

Он посадил судно на воду и позволил ему прибиться к берегу озера. Теперь, когда в ушах больше не стоял рев двигателя, стали слышны звуки ужаса и паники – звон сторожевых колоколов, крики людей, пытающихся тушить пожары и вытаскивающих друзей и родных из-под завалов. Им понадобится его помощь.

Николай скинул камзол и бросился бежать. Он соберет шквальных, солнечных солдат. Они помогут с поисками выживших. Он знал, что его флайеры, должно быть, уже поднялись с площадок в Полизной и Золотом Болоте, чтобы патрулировать небо в поисках вражеских машин. Нужно будет издать указ о затемнении. Его уже применяли на верфях и базах, которые можно было считать военными объектами. Но теперь каждый город Равки погасит свои огни и будет жить в темноте.