– Смотри,– сказал молодой парень своей подруге.– Первые купальщики! – и засмеялся.

    Девушка, перегнувшись через перила моста, посмотрела, куда он показывал.

    – Да они же тонут! – закричала она.– Витька, что ты стоишь, дурак!

    – А что я могу? – огрызнулся парень.

    Бог позаботился о них. Отец Егорий увидел впереди широкие ступени, сходящие к реке и исчезающие под ее поверхностью. Кое-как он выбрался на площадку и вытащил из воды Андрея…

    – Во, видишь? – сказал парень, глядя, как «купальщики», словно подмокшие насекомые, выкарабкались из воды.– Сами управились, нормально! Че ты панику гонишь!

    – Давай беги к ним, я сказала! – закричала девушка, пихнув его в бок.

    Парень нехотя двинулся… и остановился.

    – Ну? – победоносно заявил он.– Сказал, без нас обойдутся!

    Напротив спуска притормозила машина. Из нее выскочил человек и, прыгая через две ступеньки, сбежал вниз.

    – Чурбан ты! – сказала девушка и попыталась отстраниться, когда парень притянул ее к себе. Но сердиться ей было лень: больно день хороший.

    Руки и ноги отца Егория плохо повиновались ему. К тому же, понимая, что Андрею срочно нужна помощь, он совершенно не представлял, как за несколько минут добраться до места, где ее могли оказать.

    Топот ног заставил Потмакова поднять голову. Какой-то мужчина бежал к ним. Человек этот был отцу Егорию незнаком, и потому иеромонах инстинктивно прикрыл собой тело Андрея. Человек довольно грубо отпихнул отца Егория и, подхватив Ласковина под мышки, поволок наверх.

    – Стой! – закричал отец Егорий и, поднявшись, попробовал догнать незнакомца. Но за то время, за какое незнакомец с ношей поднимался на три ступеньки, Потмаков, с трудом переставляющий ноги, одолевал одну. Когда, оставив за собой мокрую полосу на граните, отец Егорий выбрался на набережную, незнакомец уже затолкал Андрея в машину. Уложив на правое, опущенное, сиденье, он стаскивал с Ласковина куртку.

    – Ты что делаешь! – невнятно, одеревеневшими от холода губами крикнул Игорь Саввич.

    Незнакомец проигнорировал его крик. Содрав куртку, он не стал возиться с рубашкой, попросту рванув ее в стороны так, что посыпались пуговицы. Отец Егорий увидел, как незнакомец замахнулся, но помешать ему не успел.

    Резкий удар – деревянное «бум»! – и на обескровленной коже проступило фиолетовое пятно.

    – Не тронь его! – закричал отец Егорий и вцепился в руку незнакомца.

    Тот, даже не взглянув на иеромонаха, шевельнул плечом – и Игорь Саввич отлетел назад, не упав только потому, что успел ухватиться за дверцу машины.

    – Бум! Бум! Бум!

    Целая серия ударов обрушилась на грудь Андрея. Тело его сотрясалось, а голова, дергаясь, стукалась затылком о подушку заднего сиденья.

    – Хо! – громко сказал незнакомец и перестал лупить по грудной клетке Ласковина.

    – Ну-ка, отец, посторонись! – произнес он, поворачиваясь к Потмакову. И, рывком приподняв тело Андрея, бросил его животом на свое колено.

    Игорь Саввич увидел, что спина Ласковина исполосована неглубокими порезами.