– И это ты считаешь безопасным? Разве ты не знаешь, что жрецы народа ибо из местности Аро – отъявленные злодеи, хоть и называют себя «детьми бога». Поторопись на базар, Бахаго. Я не стану отнимать у тебя драгоценное время. Пока твои дети не окажутся в моем доме, я не буду спокоен.

Тут завопила Мать Макеры, да и сам Макера залился слезами от страха. А Бахаго бросился к калитке и в страшной тревоге побежал к базару. Теперь он укорял себя за легкомыслие и доверчивость. Он всегда думал, что жрецы – люди честные. Таким был старейшина племени Маваки. Он никогда никого не обманывал. Всем известно, что жрецы – посредники между богом и человеком, как же они могут быть злодеями?

Бахаго бежал, не замечая людей. Словно черная пелена заслонила ему глаза. Он спотыкался, кого-то сбил с ног и наконец оказался у ворот базара. Он хорошо запомнил ряды гончаров и чеканщиков, где стояли жрецы со своими алтарями и где остались его сыновья. Вот здесь, возле старенького мастера в широкополой соломенной шляпе, молодая женщина продавала тыквенные сосуды, но сейчас не было женщины, не было и жрецов с деревянными алтарями, не было и мальчиков. Куда они девались? Бахаго бежал по опустевшим рядам, где утром шла оживленная торговля горшками, высокими сосудами для вина, масла и зерна. Однако кое-кто еще был на своих местах. Бахаго бросился к старенькому чеканщику, который, сидя на циновке, равномерно ударял маленьким молотком по бронзовой наковальне. Старик никого не замечал, занятый своим делом, и Бахаго несколько раз окликнул его, прежде чем тот поднял голову.

– Куда ушли жрецы и люди, что их окружали? – спросил Бахаго. – Не видел ли ты трех мальчиков в пестрых вышитых рубашках?

– Мальчиков не видел. Но здесь были уму-чукву, вокруг них собралась толпа. Потом я услышал крики, кого-то угнали.

– Куда угнали? Зачем угнали?

– Должно быть, ты не здешний и не знаешь, что к жрецам оракула Чуквы лучше не подходить. Если ему кто-либо не угодит, несчастный может стать рабом оракула, и тогда, говорят, раб может быть принесен в жертву.

– Пожалей меня, добрый человек! – взмолился Бахаго. – Научи, куда бежать, где искать моих сыновей? Злодеи могут угнать их. Скажи, как мне их найти?

– Беги по базару! Ищи на улицах Кано! Заглядывай за земляные стены домов! Но знай, что они хитры. Они могут тут же продать в рабство свою жертву, а те, кто торгуют людьми, умеют их прятать. Но, может быть, твои сыновья вернулись домой, пока ты здесь искал их?

– Я побегу! Какое несчастье! Злые люди увели моих сыновей! Не знаю, что и делать! Пойду в караван-сарай, пойду на окраину города. Тревога захватила меня и колотит мое сердце. Что делать? Что делать?

Бахаго схватился за голову и побежал к дому красильщика. Потом остановился, подумал и побежал обратно по базару, по рядам башмачников, гончаров, ткачей, туда, где продают коней и ослов. Он звал сыновей, называл их по имени, но никто не откликался. Тогда он вышел на площадь, где торговали съестным. Он бегал вокруг торговок сыром, маслом и молоком. Заглядывал за громадные корзины с горами красного перца. Он потерял надежду и решил, что духи предков рассердились на него. Ах, если бы здесь был алтарь, он, Бахаго, принес бы жертву. Он бы не пожалел целую антилопу. И тогда, может быть, спас бы своих сыновей. Зачем он покинул саванну?

– Проклятый Бирнин-Касван! Зачем я привел сюда семью?

Бахаго бежал к дому красильщика и повторял одни и те же слова: «Проклятый Бирнин-Касван!»

Но вот и дом красильщика. У ворот стоял хозяин, а рядом горько плакала Мать Макеры. Макера кричал не своим голосом и поминутно о чем-то спрашивал мать.

Увидев Бахаго, мать и сын бросились к нему с воплями. Они поняли, что случилась беда. Мать Макеры упала на землю, стала биться, рвать на себе волосы.