Бротан толкнул Лисила на убийство с помощью лжи.

Малец бесшумно обошел вокруг дерева, подкрадываясь все ближе к Лисилу и Магьер. И прежде чем его заметили, выскочил из-за дерева и вцепился зубами в сверток, который прижимал к себе Лисил. Дернув головой, Малец вырвал сверток у Лисила.

— Что ты делаешь?! — ахнула Магьер.

Глухо вскрикнув, Лисил протянул руки к свертку, но пес оттащил его подальше. И, ухватив зубами край плаща, тряс его до тех пор, пока оба черепа не выкатились на траву. Тогда Малец лег, зажав между передними лапами череп эльфийки.

— Отдай! — закричал Лисил.

Пес зарычал и нарочито громко щелкнул челюстями.

Магьер сзади обхватила Лисила за талию, оттащила, потрясенно глядя на пса. Малец вперил взгляд в полуэльфа, вызывая в его памяти одно за другим воспоминания о Нейне. Затем дважды отрывисто гавкнул «Нет!» и обнюхал череп эльфийки.

— Прекрати! — крикнул Лисил и прижался, как ребенок, к Магьер, корчась под напором невыносимых воспоминаний.

Прекратить Малец не мог. Лисил должен, должен наконец его понять!

Когда там, в усыпальнице, он встретился взглядом с Бротаном, пса вначале смутили шрамы на лице старшего эльфа. Той давней холодной ночью, когда Бротан переходил через горы вместе с Эйллеан, несшей юного Мальца, этих шрамов у эльфа не было. Разрозненные, смятенные воспоминания так и мелькали в памяти Бротана, словно листья на осеннем ветру. И поскольку Малец и ловил их, как листья, одно за другим, но без всякого порядка, — прошло много времени, прежде чем он сумел понять все, что тогда увидел.

Бротан был здесь восемь лет назад, в ту самую ночь, когда Нейна и Гавриел бежали из замка...

* * *

Восемь лет назад Бротандуиве и Эйллеан спустились с Коронного хребта и вошли в поросшие лесом предгорья в провинции, которой правил лорд Дармут.

Аойшенис-Ахарэ, Вельмидревний Отче, был недоволен Куиринейной и потребовал, чтобы она вернулась в земли эльфов. Бротан и Эйллеан были посланы в Веньец, дабы доставить домой Куиринейну и ее сына-полукровку.

В таком прямом и неожиданном требовании таилась тень вызова... или угрозы.

Бротан опасался, что Вельмидревний Отче сомневается в его и Эйллеан преданности долгу. За все время пути он только один раз заговорил об этом с Эйллеан. Ответом ему был взгляд, в котором смешались гнев и тревога.

Непокорство было в касте анмаглахков вещью совершенно неслыханной. Не подлежало сомнению, что каждый из них готов пожертвовать всем в служении своему народу. Бродя одиноко вдали от родных мест, анмаглахки в исполнении своей миссии целиком полагались только на свои собственные суждения. Бротан сознавал, что ступает сейчас по тропе, тонкой, как паутинка, и почти такой же ненадежной. У него не было иного выхода, кроме как подчиниться приказу.

Путешествие было долгим, и переход через горы выдался нелегким. Близилась зима, так что обратный путь потайными тропами Коронного хребта обещал быть еще хуже. На пятую ночь после того, как эльфы вступили во владения Дармута, Бротан пересек дорогу, которая вела на юг, к воротам Веньеца. И, оказавшись среди деревьев, стремительно вскинул руку, жестом призывая Эйллеан остановиться.

Кто-то бежал по лесу, бежал напрямик, не особо заботясь о скрытности. Бротан глянул на Эйллеан, понял, что она тоже услышала топот, — и они разделились, укрывшись в густом подлеске.

Из гущи леса вынырнули Куиринейна и незнакомый Бротану человек, оба мокрые от пота, запыхавшиеся. Бротан ничего не понимал. Почему и каким образом прибежала она из города именно сюда, чтобы наткнуться на них?

Он вынырнул из укрытия и встал на пути беглецов.