|
Свои прозвища они честно заслужили, а теперь, когда у нас любовь, а я ношу их детей, разве можно допустить, чтобы все пошло прахом? Мы почти добрались до конца нашей сказки и врагов одолели, но в старых привычках есть своя польза. Мне так спокойней… вот разве что я люблю своих телохранителей больше жизни, и если они умрут, защищая меня, я не останусь прежней. Умереть можно и не умирая. Когда мы отошли от полицейских на порядочное расстояние, я пересказала стражам свои опасения. — Но как нам узнать, легче ли теперь убить малых фейри? — спросил Холод. — В старые времена это было бы просто, — усмехнулся Дойл. Я внезапно остановилась, вынудив их тоже затормозить. — Что, найти парочку и перерезать им глотки? — Если так прикажет королева. Я шагнула от него прочь, но он удержал меня за руку. — Ты же все обо мне знала, Мередит, еще до того, как пустила в свою постель. Поздновато ужасаться. — Королева говорила: «Где мой Мрак? Пошлите за Мраком», и ты приходил или просто делал шаг вперед — и кто-то умирал. — Я был ее мечом и ее военачальником. Я делал, что приказано. Я вглядывалась в его лицо, зная, что не одни только солнечные очки не дают мне понять, что он думает. По его лицу никогда ничего не прочтешь. Слишком много лет он стоял бок о бок с безумной королевой, когда один неверный взгляд мог тебя отправить в Зал Смертности — нашу камеру пыток. А для бессмертных пытка может длиться очень долго, особенно если исцеляешься хорошо. — Я был когда-то малым фейри, Мередит, — сказал Холод. Это правда. Он был Джекки Иней, Джек Холод, но людская вера — буквально — да еще необходимость защитить любимую женщину и стать для этого сильней превратили его в Убийственного Холода. А до того он был всего лишь одной из малых сил в войске Зимы. Преобразившая его смертная женщина столетия назад сошла в могилу, и теперь он любил меня — единственную смертную среди сидхе. Бедняга Холод — никак ему не попадется женщина, способная его пережить. — Я знаю, что ты не всегда был сидхе. — Но я помню, что Дойл когда-то был для меня Мраком, и я его боялся, как и прочие. А теперь он мой истинный друг и командир, а тот другой Дойл ушел в прошлое за века до твоего рождения. Я повернулась к нему, и даже под очками разглядела нежность — крупицу слабости, которую он отважился показывать мне только месяца полтора назад. Внезапно я поняла, что он прикрывает Дойла, как в бою. Отвлекает меня, переводит на себя мою злость — словно я была вражеским клинком, который нужно парировать. Я протянула ему руку, он ее взял. Я перестала вырываться из руки Дойла. — Ты прав. Вы оба правы. Я знала прошлое Дойла раньше, чем он пришел ко мне. Давайте попробуем заново. — Я посмотрела на Дойла, не отпуская руки Холода. — Ты же не предлагаешь мне провести опыт с первым попавшимся фейри? — Нет. Но если честно, другого пути я не вижу. Подумав, я качнула головой: — И я тоже. — И что нам делать? — спросил Холод. — Предупредим фей-крошек и отправимся на пляж. — А я думал, конец нашему выходному, — сказал Дойл. — Если делать больше нечего, живем по расписанию. К тому же остальные уже на пляже. Можем и там поговорить не хуже, чем дома. Пусть кто хочет поваляется на песочке и поплещется, пока мы будем обсуждать убийства и проблему бессмертия. — Весьма практично, — заметил Дойл. Я кивнула. — Заглянем по пути на пляж в «Фаэль», чайный магазин. — Он не по пути, — сказал Дойл. |
