– Это лишь рабочая одежда, вам понадобится нечто совершенно иное для настоящего выезда в Гайд-парк.

Сначала, пока для нее не изготовили новую пару, Кандиде пришлось носить свои ужасные, старые, готовые развалиться ботинки. В первое же утро, когда она появилась в них, майор Хупер сказал:

– Сомневаюсь, что ваши ботинки выдержат шпору. Кандида подняла брови.

– Мне не нужна шпора, – возразила она.

– Одна, несомненно, нужна, – резко сказал майор Хупер. – Все женщины пользуются ею.

Девушка с содроганием вспомнила окровавленные бока Светлячка после того, как Лэйс ездила на нем в тот первый вечер, когда Кандида наблюдала за ней с галереи.

Она также с жестом отвращения отвергла услуги королевского обувщика, мистера Максвелла, когда он, сняв мерку, открыл свою коробку, чтобы показать ей содержимое. Там, будто бриллианты на бархате, были разложены шпоры.

– Я не знаю, что выберете вы, мэм, – уважительно сказал он, – но большинство леди выбирают вот эту.

Он вынул длинную, ужасную на вид шпору, похожую, как показалось Кандиде, на ту, что была на Лэйс.

– Это, – объяснил Максвелл, – прямая штора с пятизубчатым колесиком. Зубцы здесь достаточно длинные и острые, чтобы проткнуть любую ткань, даже самую толстую, если она вдруг случайно окажется между каблуком леди и боком лошади.

Кандида ничего не сказала, и мистер Максвелл достал из коробки другую шпору.

– А эта еще более популярна, – продолжал он. – Шип тут один, но длинный и прикрыт специальным подпружиненным наконечником, чтобы не рвал одежду. Леди говорят, что такая шпора раза в два эффективнее, чем та, что с колесиком.

– Заберите их, – быстро и почти резким тоном сказала Кандида. – Я никогда не посмею оскорбить лошадь такими ужасными приспособлениями, как эти.

Затем она вызывающе посмотрела на майора Хупера.

– Я не пользовалась шпорой, когда ездила на Пегасе, – сказала она. – И если лошадь хорошо обучить, то, я уверена, никогда не возникнет необходимость истязать ее подобным образом.

– Некоторые женщины получают удовольствие от того, что сурово обращаются с лошадьми, – сказал майор, почти не задумываясь, кому он это говорит. – Чем более женственными они кажутся, тем большее удовольствие им доставляет подчинять себе животное, на котором они сидят.

– В таком случае это не женщины; они не достойны, чтобы их так называли! – с жаром вскричала Кандида.

Майор Хупер пожал плечами.

– Можете воспринимать это по-своему, – сказал он. – Но как бы то ни было, тут есть несколько шпор, которые вы можете взять, если со временем они вам понадобятся.

Но раза три или четыре понаблюдав по утрам, как Кандида работает, он был вынужден признать, что девушка была права, когда говорила, что может вышколить лошадь без жестокости.

Кандида от своих лошадей добивалась больших результатов, чем другие укротительницы, которые приходили тоже по утрам, но позже, и которые решительно и без всякого сожаления пускали в ход шпору, а также настаивали на том, чтобы ездить с мундштучным удилом, болезненным для лошади.

Майор не мог не сравнивать методы этой юной простодушной девушки, найденной им где-то в деревне, и опытных укротительниц, которым либо платили за работу, либо давали лошадей для прогулок в Гайд-парке.

Но Кандида в конюшнях никого не видела, кроме конюхов и майора Хупера. К восьми часам она возвращалась в дом миссис Клинтон и за завтраком гадала, что ей предстоит днем. Подобные загадки быстро разрешались. Предстояла примерка одежды – долгая и утомительная, потому что ее было очень много.