— Легкомысленный? А то, что ты заявился сюда в такую темень и в дождь, разве это не легкомыслие? И не только себя, но и жену подвергаешь опасности.

— Она вызвалась охранять меня, — отшутился Рори. — Если бы кто-то напал на меня, им бы не поздоровилось. — Он взял Шарлотту за руку и повел к двери, напомнив брату: — Не забудь запереть дверь.

— Ладно, не беспокойся.

Рори и Шарлотта под дождем поспешили домой. Они шли такими закоулками, по которым и днем-то было небезопасно ходить. «Джимми прав, — подумал Рори. — Безумие с моей стороны привести ее сюда в такое время».

Шарлотта поняла его состояние, и, когда они наконец выбрались на главную улицу, сказала:

— Все, теперь можешь расслабиться.

Рори ничего не ответил, только облегченно вздохнул, еще раз убедившись в том, какая Шарлотта замечательная женщина. Поскольку и за Джимми не стоило теперь беспокоиться, Рори вспомнил их разговор в гостиной и спросил:

— Ты собиралась сообщить мне две новости. Какая же вторая?

— Подожди до дома, мне трудно говорить в такой дождь.

— И поделом тебе, нужно было остаться дома.

— Ну конечно, сидеть и переживать, когда ты вернешься.

— Ты замечательная женщина, Шарлотта. Ты ведь знаешь это, правда?

— Да, знаю. Я знаю это уже пять месяцев и три дня.

— Ох, Шарлотта. — Рори обнял жену и крепко прижал к себе.

Шарлотта приняла ванну, надела светло-серую ночную рубашку и пеньюар такого же цвета. Подобный ночной наряд можно было увидеть на открытках, которые моряки привозили из-за границы, главным образом из Франции.

Рори уже начал привыкать к тому, что видит жену как одетой, так и раздетой, вот как сейчас. Надо сказать, что его собственный ночной наряд заставил бы скромных женщин отвернуться или закрыть глаза, поскольку его фланелевая светло-голубая ночная рубашка была почти такой же тонкой и прозрачной, как кашемир. Эта рубашка являлась одним из многочисленных подарков Шарлотты. Когда он первый раз надел ее, то пытался скрыть свое смущение за шутками. Но теперь он вообще не обращал внимания на рубашки, каждый раз перед сном надевая свежую.

Когда он вышел из гардеробной в спальню, Шарлотта сидела на краю кровати, в этот момент в свете ночника она показалась Рори какой-то воздушной. У него даже мелькнула мысль, что если он сейчас распахнет окно, то ветер вынесет ее из комнаты. Он опустился на кровать рядом с Шарлоттой, скрестил руки на груди и посмотрел на нее.

— Ну давай, выкладывай, какую новость ты утаила от меня?

— Да ничего я от тебя не утаивала, просто не успела сказать. Понимаешь, я беременна.

— Бе… беременна?

Глядя на Рори, раскрывшего рот от изумления, Шарлотта продолжила:

— Да, я женщина с дитем во чреве, как это говорится в Библии.

Рори глубоко вздохнул и расправил плечи. Шарлотта беременна, у нее будет ребенок. Вот это да. Его охватило желание засмеяться, но он остановил себя. Да, у нее будет ребенок, и это его ребенок… А что же тут удивительного? Их отношения сложились таким образом, что удивляться тут нечему. Он никогда не забудет той первой ночи в этой постели. Они тогда остановились перед дверью этой спальни, и Шарлотта, соблюдая условие сделки, по которому он мог спать в своей спальне, сказала, что не обидится, если он уйдет к себе. И как же он поступил? Он протянул руку и сам распахнул дверь спальни. Шарлотта вошла в комнату, опустив голову, как застенчивая невеста. Он понял, что в его силах сделать ее счастливой, и он сделал ее счастливой. И себя тоже. Шарлотта была прекрасным партнером, но в качестве жены она просто поразила его. И все потому, что она любила его.