Новая тревога, как стая кусачих муравьев, зашевелилась под шерстью Счастливчика. Кажется ему или запах смерти стал слабее, чем раньше?

«Может быть, всему виной холода Алого Листа? Или Собака-Земля наконец забрала Длиннолапых?» Счастливчик зажмурился, с болью вспомнив одинокий холмик мокрой земли, под которым навсегда остался Порох.

– Мы не знаем, в какую сторону ушла стая, – проскулила Лизушка.

– Скоро узнаем! – как можно увереннее тявкнул Счастливчик. – Лапочка обещала оставить для нас след, а на нее можно положиться. Не беспокойтесь, лучше нюхайте тщательнее. – Удача почти сразу же улыбнулась ему: – Эй, стойте! Чувствуете?

Лизушка недоверчиво поскребла лапой землю, принюхалась и просияла.

– Здесь была Солнышко! И Лапочка!

– Я знал, что они нас не подведут, – оскалился Счастливчик. Впервые за последние дни он чувствовал себя почти счастливым. – Если след не прервется, то мы очень скоро их догоним!

Его мышцы протестующее ныли, натертые подушечки лап горели огнем, но он упрямо брел по следу через бесконечные пустые улицы и узкие переулки. Что-то сейчас чувствуют остальные? Хватит ли у них сил дойти? Счастливчик еле переставлял лапы. Шаг, еще шаг и еще. Он знал, что если остановится, пусть даже ненадолго, то уже ни за что не сможет пойти дальше. Он просто ляжет на твердую землю и уснет…

Неожиданно какой-то запах заставил его резко замереть с понятой лапой.

– Что это?

Усталая Белла вскинула опущенную голову.

– Не знаю…

Запах был очень странный – едкий, солоноватый. Он шел не от деревьев, не от пожухлой осенней травы и даже не от реки, а словно откуда-то из далекого-далека, как будто до собак доносилось могучее дыхание чего-то огромного, живого и неукротимого. Счастливчик растянул губы, пытаясь понять, что же это такое, но запах ускользал, оставался далеким и непонятным. Значит, оставалось снова идти вперед, надрывая коченеющие от усталости мышцы. Но через несколько шагов выяснилось, что Хромой уже совсем выбился из сил. Он шатался и спотыкался на каждом шагу, и Счастливчик впервые задумался над тем, правильно ли он поступает, гоня свой измученный отряд вперед.

Собака-Солнце скатилась еще ниже, серебряный бок Собаки-Луны уже бледно проступил на гаснущем небе. Собака-Луна еще не до конца округлилась, но все равно была бокастой и ослепительно-белой, как первый снег.

Чем дольше Счастливчик смотрел на нее, тем сильнее его одолевали сомнения.

«Сегодня мы все равно не догоним стаю, – думал он. – Остальные устали не меньше, чем я, а скоро наступит бессолнечница».

Собака-Солнце уже спрыгнула за горизонт и устроилась на ночлег в своем логове, окрасив небо прощальным золотом и багрянцем.

«Нужно остановиться на ночлег. Но как сделать так, чтобы собаки не остались разочарованы тем, что мы так и не нашли своих? Нужно придумать что-нибудь, что взбодрит их! Собака-Луна, помоги мне! Подскажи, что делать».

Счастливчик поднял голову, следя за набирающей яркость луной.

Внезапно его осенило. Он взмахнул хвостом, чувствуя, как к нему возвращаются силы.

– Всем остановиться! – пролаял Счастливчик. – Мы переночуем здесь.

Собаки замерли, устало уставившись на него. В их глазах Счастливчик не увидел ничего, кроме тупого равнодушия. Они были слишком измучены, чтобы испытывать хоть что-то.

Но Счастливчик не унывал. Он посмотрел на Лизушку и бодро пролаял:

– Перед сном мы сделаем одно очень важное дело, которое уже давно нужно было сделать! Мы проведем Особую церемонию.

Лизушка затаила дыхание, в ее темных глазах зажглась робкая надежда, и она неуверенно облизнула свои крепкие клыки:

– Ты же не хочешь…

– Хочу! – Счастливчик вскочил на ближайший камень.