«Давай проверим, насколько твердым он у тебя может стать. Посмотрим, что с ним может сделать мое древнеримское кольцо. Моя рука твердо сжимает его, кольцо все плотнее и плотнее...»

Майклу снова захотелось убить его.

— Вот мое предложение, — объявил он. — Либо вы являетесь с повинной, либо я все это на вас вешаю.

— В каких преступлениях я должен признаться?

— Два убийства, от двадцати пяти до пожизненного.

— Не говорите глупостей.

«Сатир и птица... Ты ведь мой сатир, не правда ли, Эндрю? А я твоя птица, верно? Нет, нет, еще рано, милый. Только когда я тебе разрешу. Я скажу, когда можно. А пока не отвода взгляда от кольца. Моя рука и кольцо, оно движется, движется...»

Убить их обоих.

— Если я обнародую коннектикутскую пленку, — объяснил Майкл, — вы покойник. Когда ваши люди узнают, что вы рассказали женщине все об их делах, они вас на дне моря достанут. Даже если вас не выпустят под залог, они и в тюрьме до вас доберутся. С другой стороны, если вы явитесь с повинной, я позабуду о существовании этой пленки...

— Кто еще ее слышал?

— Только я один.

— Кто еще знает о ее существовании?

— Только Сара.

— А в полиции никто?

— Никто.

— А детективы, ведущие расследование?

— Я же сказал: никто.

— Почему я должен вам верить?

— Потому что я сказал.

— Вы предлагаете, чтобы я поверил человеку, готовому скрыть доказательства по делу...

— Эта пленка — пока не доказательство. Доказательством она станет только после того, как ее таковой признают. Пока что это просто запись разговора некоего мужчины и некоей женщины.

Эндрю слушал.

— Для того чтобы превратить ее в доказательство, — продолжал Майкл, — я должен вызвать в суд Сару. Без ее свидетельства ничего не выйдет. Как только я сообщу о существовании пленки, я обязан...

— Есть и другие пленки.

— Но никто не знает, что там записан именно ее голос.

— Вы же знаете.

"Ты когда-нибудь делаешь так своему мужу?

— Конечно, постоянно.

— Врешь.

— Нет, делаю. Причем каждую ночь.

— А я говорю, врешь.

— Да, вру.

— О Боже, что ты со мной делаешь!"

— Никто никогда даже не поинтересуется, кто она такая.

— Почему вы так уверены?

— Потому что для дела ее личность не имеет значения. На тех пленках она всего лишь субъект. Нам она не нужна. По поводу тех пленок присягать будут детективы, которые вели наблюдение.

— Но вы лично ведь знаете, кто она.

— Это не имеет значения, — повторил Майкл.

"Чья это штучка?

— Твоя.

— Да, моя. И я буду сосать ее, пока ты не закричишь.

— Сара...

— Я хочу, чтобы ты взорвался! Дай его мне!

— О Боже, Сара!

— Да, да, да, да!"

— Она говорила, что вы записали ее на видеопленку.

— Ее там невозможно узнать.

— Значит, вы хотите сказать...

— Я хочу сказать, что вызову ее в суд только в том случае, если представлю в качестве доказательств коннектикутские пленки.