Кости тоже проснулся. Он сел на постели, улыбнулся, обнажив белые как жемчуг зубы.

— Что нового? Ты хорошо спал?

Джевдет не мог сказать правду.

— Хорошо!

— Живи у нас. Вот будет здорово!

— Я?

— Конечно, ты.

— Почему?

— Мать говорит, что очень тебя любит.

— Я тоже вас всех люблю.

— Оставайся у нас навсегда, ладно?

Джевдет подозрительно посмотрел на него. Может быть, Джеврие ему что-нибудь сказала? Ох, и попадет ей тогда! Пусть лучше не попадается на глаза. Ведь надо же! Он так ее просил, а она проболталась!

— Вот было бы хорошо, Джевдет! — продолжал Кости с волнением. — По вечерам будем вместе читать книги и допоздна говорить об Америке… Здорово! Правда?

— Да здорово, но меня отец не отпустит…

Кости чуть было не сказал: «А что тебе отец? Ведь он выгнал тебя из дому!» В этот момент в комнату заглянула мать Кости.

— О-о-о, калимерасис!

— Калимера, — с улыбкой ответил Кости.

— Есть хотите?

— Еще как!

— Сестра начнет готовить завтрак, а ты, Кости, вставай, сходи за брынзой!

Кости в синих трусах и в майке вскочил с кровати, натянул узкие брюки, которые очень нравились Джевдету, надел рубашку, засучил рукава до локтя и быстро спустился по лестнице.

— Хлеба тоже купи! — крикнула мать вдогонку. Она подошла к Джевдету, присела на край тахты, ласково погладила по голове.

— Ты хорошо спал, сынок?

— Спасибо, хорошо.

— Оставайся у нас совсем, а?

— У вас? — спросил он удивленно.

— Конечно. Будете с Кости как братья — вместе жить, вместе ходить на работу…

— А отец? Он не согласится.

— Как не согласится? Ведь он же тебя прогнал? У Джевдета потемнело в глазах. Значит, Джеврие все рассказала Кости, тот — своей матери.

— Не знаю, — он покраснел до ушей.

— Кости нам все рассказал, сынок. Чего ты стыдишься? Раз взрослому не стыдно, что его рисуют на стенах, тебе-то что до него?

Джевдет вскочил с тахты.

— Это неправда! Никто не рисовал моего отца! Он надел брюки, рубашку. Какой стыд, какой позор!

Маленькая женщина встала перед ним.

— Ты куда?

— Никуда.

— Я не отпущу тебя! Куда ты?

— В уборную, — отрезал он.

— Ну, хорошо, иди.

Он бросил лоток и спустился вниз. Уходя, Кости оставил дверь открытой. Джевдет тихонько вышел. Облака рассеялись, светило солнце, но все еще дул холодный ветер, гоняя желтые осенние листья.

Джевдет сжимал кулаки. Пойти в квартал, найти Джеврие, набить ей морду. Как он ее предупреждал, и все-таки проболталась! Кости тоже грош цена. Больше дружить он с ним не будет. Ни за что!

У Галатского моста он сел на катер, доехал до Джибали. За одну ночь квартал стал для него чужим!

Он прошел мимо кофейни. Старики, собиравшиеся здесь по утрам, казалось, смотрели на него с жалостью. И потом… На стене «Перили Конака» не было ни рисунка, ни надписи!

— То-то! — пробормотал он. — Теперь боятся…

Он посмотрел на родной дом и нахмурился. Хоть убей, но туда он не вернется.

У «Перили Конака» он свернул к бараку старой Пембе. Он забыл и отца, и мачеху, и шофера Адема, и Кости, и его мать! В этот момент он думал только о Джеврие! Если даже бабка дома, он все равно отлупит девчонку.