— Вы больны?

Снова пустой, бессмысленный взгляд.

— Что с ним случилось, кассир?

— Не знаю, господин бухгалтер.

— Почему вы не приняли у него деньги?

Кассир только пожал плечами.

Служащие вставали из-за столов и подходили к кассе. Понимающе переглядывались.

— Идите домой, — посоветовал кассир. — Спросите домашних. Наверно, над вами все-таки подшутили…

Старик вздрогнул.

— О ком вы говорите? О жене? Но я уже сказал…

— Чужая душа — потемки.

— Я не желаю, чтобы так думали о моей жене!

— Тогда, может быть, сын?

— И сын не мог!

— Почему?

— Потому… потому что… я выгнал его из дому… — На глаза старика навернулись слезы.

— А вечером к вам не заходили посторонние? Соседи, друзья? Не ночевали у вас? — спросил кассир.

Ихсан-эфенди поднял глаза.

— Были… Сосед с матерью… Но они не ночевали. Нет, я никого не могу заподозрить. Это моя судьба. Я готов понести наказание. Других в это дело не впутывайте!

— Сколько не хватает? — обернулся бухгалтер к кассиру.

— Три тысячи сто семьдесят лир.

Сослуживцы ахали, удивлялись.

Ихсан-эфенди не замечал ничего. Не волновало его и то, что он сядет в тюрьму. Он думал о Шехназ. Жена!.. Она останется одна! Без средств. Как бедняжка будет жить?

Потом все происходило как в дурном сне. Вокруг него вертелись какие-то незнакомые люди, он подписывал отпечатанные на машинке бумаги. Сел с полицейскими в старенький автомобиль. Машина промчалась мимо квартальной кофейни и остановилась перед его домом. Только увидев побледневшее лицо Шехназ, он пришел в себя.

— Нет, нет, моя жена не виновата! Оставьте ее в покое!

— Тогда скажи, куда девались деньги? — спросил человек с сердитым, хмурым лицом.

— Не знаю.

— Как так?

— Оставьте жену в покое!

— А сын? Где твой сын?

— Не знаю… Я выгнал его из дому. Он грубил мне. Да, да, за грубость… Но какое это имеет отношение к делу?

Ихсан-эфенди огляделся: в передней, казалось, собрались все жители квартала. Здесь были и Мюфит-эфенди, и парикмахер Лятиф, и Хасан Тахсин, и другие. Соседи пялили на него глаза.

— Чего им здесь надо? — разозлился старик. — Выгоните их отсюда!

Толпа стала таять, люди исчезали, как карты из колоды. В комнате осталась только Шехназ. Бедняжка смотрела на него широко раскрытыми, испуганными глазами. На кого он ее оставит? У нее никаких родственников нет. Кто заплатит за квартиру? Кто будет покупать ей украшения, губную помаду, пудру?

— Нет, нет! Вы не имеете права подозревать мою жену. Виноват только я. Арестуйте меня, довольно разговоров!

Поздно вечером Ихсана-эфенди отвели в тюрьму.

Какие-то незнакомые лица, шум, гам.

— Да поможет тебе аллах! — К его ногам упала грязная миска.

— Что это? — удивился Ихсан-эфенди.

Какой-то чумазый парень с заостренным подбородком повторил:

— Да поможет тебе аллах, папаша!

— Хорошо, но…

— Никаких «но», старикан. Гони монету!

Ихсан-эфенди обвел взглядом арестантов. Почему он должен давать деньги? Что это — обычай, закон?

— Клади лиру. Обычай! — сказал сидевший рядом с ним седой человек.

— Обычай? — переспросил Ихсан-эфенди.