В каком-то смысле этому помог и допрос сводного брата Кеннета Барнса Рика, вызванного в суд в качестве свидетеля защиты Диль-Армстронг. Адвокат Дуглас Сагро (Douglas Sughrue), защищавший Марджори, знал, о чём спросить свидетеля, явно не испытывавшего симпатии к своему брату по матери. Рик, не раздумывая, назвал Кеннета «мошенником» и «манипулятором людьми», а когда его спросили, считает ли он сводного брата хорошим человеком, ответил без колебаний отрицательно. Понятно, что такого рода характеристика из уст человека, хорошо знавшего обвиняемого, не добавляла в глазах присяжных заседателей симпатии последнему.

В целом, вторая половина судебного процесса выглядела для Диль-Армстронг далеко не безнадёжно, казалось, что ей и её защите удалось посеять зерно сомнений в официальной версии событий. Когда в резюмирующей речи представитель обвинения Мэри Бет Бьюкенен (Mary Beth Buchanan) самодовольно высказалась в том духе, что утверждения Диль-Армстронг «всецело противоречат доказательствам», то подобное заявление не могло не показаться неоправданным. Ибо на самом деле никаких доказательств, прямо уличающих Диль-Армстронг в совершении инкриминируемых преступлений, предъявлено так и не было.

Тем не менее, присяжные после 11 часов обсуждения вынесли вердикт, согласно которому и Барнс, и Диль-Армстронг признавались виновными по всем пунктам обвинения. Основываясь на этом вердикте, судья Маклохлин приговорил Барнса к 45 годам тюремного заключения, а Диль-Армстронг – к пожизненному содержанию под стражей.

При оценке того судилища, которое устроил судья Шон Маклохлин, трудно удержаться от аналогии с известными «сталинскими процессами» второй половины 1930-х гг. Улик, изобличающих участие Диль-Армстронг в приписываемых ей событиях, представлено суду не было по той простой причине, что их у стороны обвинения попросту не существовало. Все разоблачения Марджори строились на голословных утверждениях Флойда Стоктона и Кеннета Барнса, признавших себя виновными, а также ряда лиц, чья добросовестность может быть поставлена под сомнение. Стоктон, давая показания о вовлечённости Диль-Армстронг в подготовку ограбления банка, действовал по сговору с федеральной прокуратурой, т.е. был несвободен в своих действиях. Можно сказать, что он попросту выполнял свою часть сделки и, «разоблачая» Диль-Армстронг, спасал самого себя, а отнюдь не боролся за восстановление истины. С Барнсом ситуация выглядела ещё более неприглядной – он отправлялся «на нары» в любом случае как торговец наркотиками, но в случае дачи «правильных показаний» ему предоставлялся шанс заметно облегчить свою участь. Другими словами, если он становился обличителем Диль-Армстронг, то получал за это разные немаловажные бонусы в виде выбора места заключения, смягчения условий содержания, гарантии не быть осуждённым к пожизненному заключению и даже поддержки прокуратурой возможной апелляции. Прокуратура, кстати, поддержала попытку защиты Барнса опротестовать приговор, и впоследствии срок тюремного заключении был ему снижен более чем в два раза (до 20 лет). Нельзя не упомянуть и следующий момент: против Барнса так и не были выдвинуты обвинения в хранении и распространении наркотиков, а ведь именно за это его формально и арестовали в марте 2006 г.! Эта маленькая деталь доказывает, что Барнс интересовал американские правоохранительные органы лишь с точки зрения возможного давления на Диль-Армстронг, а все прочие прегрешения этого мелкого паскудника использовались лишь для шантажа его самого…

Что же касается пресловутых «свидетельниц» из женской тюрьмы в Манси, то обсуждать всерьёз их показания в какой-то степени даже неловко.