Лиза долго смотрела на огонь – в языках пламени ей почудилось движение странных тварей. Танец показался насмешкой над ее жизнью, над мыслями Анастасиуса Фохта.

– А теперь? – спросила она.

– А теперь я получил в наследство трудную работу – мне придется устранить угрозу самого опасного нашествия, о котором я когда-либо слышал. Я надеялся, что пятнадцатилетнее перемирие даст нам выигрыш во времени – за этот период мы могли бы преодолеть отставание от кланов в новейших технологиях. А может, даже и превзойти их… В последние несколько лет мы сделали гигантские шаги вперед, но до сих пор у меня нет уверенности, что этого достаточно. Все это очень тревожит меня. Неопределенность не дает мне покоя ни днем, ни ночью: что, если в результате их нового наступления мы вновь потерпим поражение? Наши ресурсы тоже не беспредельны.

Лиза взглянула на человека, в руках которого была сосредоточена мощь всей организации, осуществляющей межзвездную связь.

– Кланы не победят, регент Фохт, потому что они не могут позволить себе подобную роскошь. Кроме того, мы не позволим одолеть нас.

– Храброе сердце и высокий боевой дух – это хорошо, регент, но этого может не хватить для победы над кланами.

– Я в общем-то о другом, сэр.– Она выпрямилась в кресле, потом встала, подошла к Фохту.– Кланы верят в свое превосходство в технике и в свой способ воспроизводства человеческого рода. Простите, сэр, но я просто вынуждена изъясняться на подобном дуболомном языке. Могу заверить, что первоклассные машины и наследственность – далеко не самое главное, что помогает солдату одержать победу. На Токкайдо, если вы помните, мы были уверены, что не можем потерпеть поражение. Нам просто некуда было отступать, и мы сражались так, что любой посторонний наблюдатель изумился бы, глядя, с каким жаром и страстью войска шли в сражение. У нас не было выбора – мы должны были победить, так и вышло. Ни в коей мере я не хочу преуменьшать значение боевых навыков пилотов, качество техники, но все это не более чем слагаемые одной великой страсти, одной цели. Возможно, в этом и состоит секрет хорошего полководца – он знает, как растолковать людям, что поражения быть не может. Даже смерть должна быть ступенью к победе. Мало того, чтобы растолковать и убедить, надо и научить, как действовать в том или ином случае. Так, как вы руководили нами на Токкайдо. Так что я лично не сомневаюсь – мы победим. Во главе с вами или с другим командиром – это не суть важно. Речь идет не об именах. Я имею в виду тот настрой, который охватывает армию после серии тяжких поражений и после единственной победы, цена которой – перелом в настроениях бойцов. Вот что, на мой взгляд, куда важнее, чем все остальное.

Регент по военным вопросам глянул на нее со своего места. Потом поднялся и поцеловал женщине руку.

– Надеюсь, вы простите мне это нарушение протокола. Я полностью разделяю вашу точку зрения. Ваши слова – это мои слова. Я склоняю перед вами голову. Теперь я с легким сердцем могу послать вас и ваших товарищей в бой. Смерть вам не страшна, а уж мы со своей стороны обтяпаем это дело до тонкости. Кланы еще попляшут у нас!..

Лиза Кениг-Кобер улыбнулась, ответила начальнику легким пожатием и убрала руку.

– Человек, каким вы были в молодости, по существу, являлся разрушителем.