С этими мыслями я достала из ящика стола чистую тетрадь и написала на ней крупными буквами: ИСПОВЕДЬ». 6 января, 1987 года, вторник, поздний вечер.

Здесь не будет никаких желаний и иллюзий. За иллюзии расплачиваются действительностью, подметил кто-то верно, и я не могу с ним не согласиться. Просто хочу правдиво, не скрывая подробностей, поведать грустную историю несбывшейся сказки, в которой жили мальчик и девочка.

Прошло время, они выросли, и, конечно же, по всем законам жанра, влюбились друг в друга так сильно, что больше не представляли своей жизни, в которой не будет ЕГО и ЕЕ.

Так начинаются все сказки. Как правило, они заканчиваются свадьбой. Все остальное, вернее, главное, что потом с ними происходит, в сказках никто не рассказывает. А я расскажу о том, что же в моей сказке произошло дальше, хотя сделать это совсем нелегко, потому что… потому что вчера, я уже умерла.

Да-да, умерла. Так можно назвать мое состояние сейчас, когда я пишу эти строчки. Однако я забежала далеко вперед или же наоборот, оказалась уже в конце, а мне так хочется начать все сначала и остановиться на всех событиях самым подробным образом.

Все еще, шмыгая носом, я в который раз пытаюсь осмыслить все, что произошло со мной и, что повергло в это жуткое состояние пустоты и полной потери всякого интереса к жизни. Это и есть смерть. Я с надеждой прислушиваюсь к себе и окончательно убеждаюсь, что нет ничего такого, что бы хоть как-то радовало меня. За считанные часы я стала совершенно другим человеком, чужим, и мне не знакомым. Сейчас мои эмоции все еще похожи на извергающую лаву вулкана. Они готовы в любое время с новой силой вырваться наружу. Но я хочу другого. Душевные муки и оскорбленные чувства, перенесенные на бумагу, помогут мне увидеть и разобраться в том, как за столь короткое время я умудрилась пройти свой путь, который привел меня к краю бездны.

Слезы застилают глаза и мешают писать, а мне так необходимо сосредоточиться и вызвать в памяти тот далекий рождественский вечер, когда вся наша я семья собралась у нарядной елки. Вот, с этого вечера все и началось.

Был канун Сочельника. В большой комнате стояла празднично украшенная елка. В доме было много детей, играла музыка. Все веселились, танцевали и прыгали вокруг нее, украдкой поглядывая на праздничный стол. Для детей его накрывали отдельно – с обилием сладостей и подарков.

В самый разгар веселья дверь открылась и вошла тетя Агнесса. Она была одета, как всегда, в строгое черное платье. Однако пышное жабо, белоснежный, туго накрахмаленный воротничок и праздничная брошь-камея – для самых особенных случаев, свидетельствовали о том, что сегодня не совсем обычный день.

Тетя Агнесса вела за руку невысокого худенького мальчика. Что-то жалкое и неуверенное было в его внешности. Возможно, его смущало то, что он был острижен налысо, и этим выделяется среди остальных детей. А может, стеснялся своего казенного темно-синего костюма, из которого уже прилично вырос? На ногах были большие черные ботинки со сбитыми носками. Они полностью выглядывали из-под коротких брюк. Кто-то выключил музыку, и все молча, с откровенным любопытством рассматривали странного гостя… От столь пристального внимания щеки мальчика полыхали нешуточным огнем. Он опустил голову, чтобы спрятать глаза, в которых блестели слезы.

– Попрошу минуточку внимания, – звонко произнесла тетя Агнесса и обвела присутствующих строгим взглядом.

Все послушно замолчали, не спуская с нее глаз. Тетя улыбнулась и тише добавила:

– Это Борис. Теперь он будет жить с нами и будет моим сыном, – она посмотрела на мальчика долгим и теплым взглядом, под которым он еще ниже опустил голову.

В зале воцарилась невероятная тишина.