— Он не причинит тебе вреда. Это мой слуга… — она замолчала, словно нащупывая подходящее слово. — Машина. Робот. Он не причинит тебе вреда.

— А он правда разумный? — спросил я.

— Да. Но он не живой. Его сделал наш народ. У нас много таких машин.

Робот шевельнулся, и мне показалось, что он обращается ко мне, скручивая и распуская свои реснички.

— Он разговаривает таким способом, без слов или мыслей, — сказала Лхара.

Она замолчала, и мне послышалось в ее словах уныние.

Робот приблизился ко мне и обхватил ресничками мне руку, легонько потащив к Лхаре.

— Что ему надо? — спросил я.

— Он знает, что я умираю, — ответила Лхара.

Ее ответ потряс меня.

— Умираете? Нет!

— Да. Здесь, в чужом мире, у меня нет обычных продуктов питания. Так что я умираю. Для жизни мне нужна кровь млекопитающих, но здесь нет никого, кроме тех семи, что забрал Другой. И я не могу использовать их, так как теперь они испорчены.

Я не стал спрашивать Лхару, какие млекопитающие были в ее собственном мире.

— Это и хотел робот, когда пытался остановить меня прежде?

— Да, он хотел, чтобы ты мне помог. Но ты слаб после шока, и я не могу просить тебя…

— Сколько крови вам нужно? — спросил я и, услышав ее ответ, сказал: — Ладно. Вы спасли мне жизни, и я должен сделать то же самое. Столько крови я легко могу дать. Разрешаю.

Она поклонилась мне, трепещущее белое пламя в полумраке дерева — хижины. Из ее чашечки со щелчком выскочил усик и обернулся вокруг моей руки. Он был прохладным и нежным, словно женские пальцы. Боли я не почувствовал.

— Теперь ты должен отдохнуть, — сказала Лхара. А я ненадолго уйду.

Робот защелкал, переступая на своих ногах-щупальцах.

— Лхара, но этого же не может быть, — сказал я, глядя на него. — Почему я верю… Это же невозможно!..

— Я принесла тебе покой, — ответила она. — Твой ум был опасно близок к безумию. Я слегка одурманила тебя, так что твои эмоции будут какое-то время притуплены. Нужно было спасти тебя от безумия.

Неужели это правда, что мой разум… ну, был одурманен? Мысли мои были достаточно ясны, но я чувствовал себя так, словно погрузился в темную, но прозрачную воду. И было странное чувство, словно я живу во сне. Я вспомнил строчки Чарльза Суинберна:

(Перевод М. Донского)

— Где мы находимся? — спросил я.

Лхара наклонилась ко мне.

— Ты знаешь основы природы времени? То, что время закручено в спираль…

Она продолжала объяснять, но большую часть этих объяснений я не понимал. Но все же я понял, что эта долина находится вне Земли… Или, скорее, вне известной мне Земли.

— Я знаю, что у вас происходят геологические возмущения. Пласты опускаются, сталкиваются друг с другом…

Я вспомнил, как Фра Рафаэль говорил мне о землетрясении, происшедшем три месяца назад. Лхара кивнула.

— Но это было сотрясение времени. Пространственно — временной континуум тоже подвергается сотрясениям и толчкам. Его слои тоже могут сталкиваться и перемешиваться друг с другом. Эта долина находится в ином времени, так же, как я, мой робот и… Другой.

И она рассказала мне, что все произошло внезапно. Секунду назад она была в своем мире, а спустя миг уже оказалась здесь вместе со всем окружающим, с ее роботом. И с Другим.

— Я не знаю, откуда происходит Другой. Я, скорее всего, жила в твоем будущем или в твоем прошлом. Эта долина с разрушенными каменными строениями, вероятно, также является частью твоего будущего.