– А откуда синяк?
– С лошади упал пьяный, – не покривила я душой.
– О, – последовала целая тирада, – так люди‑то и погибают...
Но я уже ничего не слушала, а, неся на руках мальчика, поднялась по лестнице на второй этаж.
Очень хотелось помыться, уложить Анука спать, и прилечь самой, и даже соседство Ванечки меня сейчас мало смущало. К моему огромному разочарованию хозяин гостиницы громким словом «апартаменты» называл маленькую темную коморку с двумя узкими пружинными кроватями, колченогими стульями и круглым столом, накрытым яркой клетчатой скатертью. На подоконнике стояла полу завядшая пыльная герань, на окне дешевые занавески, на полу вытертый коврик. Слава богу, постельное белье оказалось свежим, чистым и накрахмаленным до хруста. Снизу доносились женский визг и громкий смех. Я уложила Анука, умылась еле теплой водой из кувшина и, едва коснувшись подушки, погрузилась в блаженный сон.
Мне казалось, я только что закрыла глаза, когда в комнату со страшным грохотом ввалился пьяный Иван. Он уселся на свою кровать, громко икнул, скинул на пол грязные сапоги, а потом, завалившись, громко захрапел, перекрывая шум из трапезной.
Охранничек, блин! С такой охраной только на эшафот подниматься! Вот если сейчас нападут, кто нас с Ануком будет защищать? Да я только и способна, что щит поставить, пусть и очень замысловатый. Кстати, о щитах. Такого, какой я сделала в доме у упырей, нет не в одном учебнике! Приятно, черт возьми!
Мои мысли перекинулись на гнома. Я лежала и думала, почему он альбинос, и тут поняла, что мне очень интересно, а где он, собственно, находится. Пьяный Ванятка уже в постельке, но чтобы Пан заходил в номер, я не слышала.
Я поднялась, натянула одежду. Надо срочно его найти. В конце концов, если и он натрескается крепкой, что мне тогда делать? Да, дело даже не в опасностях, грозящих Ануку, а в том, что я завтра их не подниму, и мы опять протянем время до обеда, а надо ехать.
Гном оказался в трапезной на первом этаже, отвечающей общему уровню гостиницы. В таком грязном и прокуренном помещении лично я бы есть побоялась. Маленькие замызганные столики, с застарелыми темными кругами от вина и прожженными язвами от сигарных окурков и низкие стульчики, на закопченном потолке давно немытые керосиновые лампы с налипшими мухами. В углу маленькая сцена, сколоченная из не струганных досок, здесь разместился ансамбль полупьяных эльфов, орущих пропитыми голосами песню и подыгрывающих себе на лютнях невнятный мотив. Публика собралась разношерстная, кутили здесь и люди, и гномы, и даже пара перевертышей, женщины во фривольных нарядах с ярко накрашенными губами, и ни одного трезвого лица. Картину завершал хозяин сего заведения, разливающий по стаканам мутную жидкость, в заляпанном фартуке, одетом на все тот же женский байковый халат. Свободных столиков здесь не оказалось, очевидно, постоялый двор был единственным пристанищем для оголодавших усталых путников на много миль вокруг.
Гнома я обнаружила за столом в самом углу трапезной. Он сидел с довольно неприятной компанией и остервенело играл в карты, ударяя ими со всей силы по столу. Вид у него был полусумасшедший, глаза алчно блестели, в зубах дымилась папироса.
– Пан, – позвала я, он не услышал. – Пан, – гном не реагировал. – Пан, мать твою! – громко выругалась я, потеряв терпение.
– О, – обратил он на меня мутный взгляд, и расплылся в широкой улыбке, – Аська, ты пришла принести мне удачу?
Все сидящие за столом повернули головы в мою сторону. Я остолбенела: компашка вокруг гнома подобралась отборная, мужички выглядели сплошь разбойниками с большой дороги, скорее всего, ими и являлись, ведь где‑то недалеко проходил торговый путь в Стольный град. Одежонка у них потрепанная, сапоги изношенные, а вот мечи, свисающие с поясов, очень дорогие и явно у кого‑то позаимствованные. |