– Эти его исчезновения! – перебил отец. – Он отказывается объяснять их. Как и способ, которым добрался домой с Дракона.

– Бронг говорит, что делает это при помощи фейолина. Он даже дал мне образец этого вещества.

– Запрещенная дрянь! – отрезал Кирон. – Приятели‑дикари втихаря таскают ему!

– Он хотел, чтобы мы сами попробовали фейолин, но мы, конечно, не стали этого делать. А с анализом у меня ничего не вышло. Это крайне странное вещество, с необъяснимой примесью платины – ничего похожего на известные нам алкалоиды. И я не верю тому, что Бронг рассказывает про эффект его действия.

– Мерзкий лжец! – отец отвечал с болью, хриплым и высоким голосом, шрам четко вырисовывался на щеке. – Но то, что он вещает о гуманоидах, меня пугает! Ты же слышала его, Ки.

– Слышала, – Кира угрюмо кивнула. – Он говорит, что с помощью этого наркотика может вернуться на Киронию, но каким образом – не объясняет. Говорит, что наблюдает за гуманоидами. Их там сейчас миллионы, может быть – миллиарды. И они все время работают, без остановки, днем и ночью. Этот их сияющий розовый город распространился по всей планете.

– Они строят базу! – прорычал отец. – Базу, с которой будут действовать против нас!

– Еще они построили три огромных транспортных корабля. В двенадцать раз больше «Кирона». А их заводы создают новых и новых гуманоидов. Бронг говорит, что когда они кончат работу, то задавят нас.

– Как скоро? – прошептал Кет.

– Он не знает, – Кира уныло пожала плечами. – Гуманоиды не умирают, и Бронг считает, что у них особое чувство времени. Но корабли вроде бы уже почти готовы.

– Поэтому мы и вернулись на Каи, – сказал отец. – Времени очень мало, а в Зоне мы ничего не добьемся. Я знаю, что большинство членов Мостика не поверит словам Бронга, но хочу встретиться с Торку Ворном и теми, кто раньше поддерживал Команду. Шансы ничтожны, но мы не можем сдаться просто так. Мы отправляемся в Нортдайк. На обратном пути навестим тебя.

– Я хочу в последний раз поискать личные пленки Мэнсфилда, – добавила Кира. – Или любые его записи. Если они еще существуют, то наверняка погребены где‑то в старом Мансфорте. Несколько лет назад я запросила разрешение вести там поиски, но нижние уровни были завалены и считались опасными.

У Кета перехватило дыхание от неожиданного возбуждения. Его озарило: драгоценный шарик – не под влиянием ли родомагнетизма он поднимался вверх? Могли ли таинственные создатели владеть этим знанием? Драконье яйцо было его секретом, но теперь следовало поделиться им.

– Я хочу вам кое‑что показать, – прошептал он. – То, что я принес с тех мертвых уровней. Сам не понимаю, что это.

– Мы еще заедем к тебе в «Зеленый пик», – лицо отца осунулось и помрачнело. – Но сегодня отправляемся в Нортдайк. Не удастся убедить их – мы погибли.

Они уехали. А Кет вернулся в школу, поставил чашу лелейо на стол и долго сидел, мечтая об опасной и притягательной Малили. Он пытался понять, почему Бронг стал проявлять заботу о нем. Наконец юноша наклонился и открыл нижний ящик стола, желая еще раз убедиться, что шарик продолжает «падать вверх». Что бы это ни было – драконье яйцо или что‑то иное, – оно по‑прежнему оставалось самым драгоценным его сокровищем. Ценнее, чем чаша. Поэтому Кет почти расстроился, когда в конце семестра Кира сообщила, что они навестят его.