Со слабой улыбкой Макс произнес, — Никаких проблем, но если Вы начнете рявкать на неё, задавая свои вопросы, уверен, она будет бояться ещё больше чем сейчас.

— Я ведь могу и обидеться. — Парировал Вульф. — Я не полицейский и мне не требуются яркий свет и резиновые шланги, чтобы получить ответы. И если Вы полагаете, что я когда-либо терроризировал или пытал женщину, то могу сказать, что Вы нуждаетесь в взбучке. Помимо личного отвращения к подобным вещам, если бы мама узнала о том, что любой из нас поднял руку на женщину, она сняла бы с нас голову.

— Это — прекрасный аргумент, — Макс позволил себе слегка улыбнуться. — Я забираю свое некорректное высказывание. Но я все же думаю, что я должен быть тем, кто поговорит с нею.

— Почему? Потому что Вы влюбились в неё?

— Макс уставился на него, затем спросил, — это что написано у меня на лбу, или ещё где?

Немного усмехаясь, Вульф сказал, — Эй, если Вы думаете, что я не заметил, как Вы частенько стали посещать музей, без всякой обоснованной причины, то хорошенько подумайте снова. И даже если я не присутствовал здесь лично, я заметил признаки несколько дней назад. — Затем он успокоился.

— Если у неё действительно все так плохо, как вам кажется, поверьте, я Вам не завидую. Особенно, если на нее оказывают давление, чтобы помочь вору добраться до Вашей коллекции.

— Я знаю. Она находится на грани. Если я надавлю слишком сильно…

Да, но если Вы будете ждать слишком долго, то случиться именно то, чего Вы боитесь.

Мы должны знать наверняка, Макс. И скоро. Даже, при том, что до открытия ещё восемь недель, даже при том, что коллекция пока находиться в хранилище, мы не можем позволить, чтобы у вора были свои глаза и уши в музее. Особенно теперь, когда мы устанавливаем систему безопасности.

— Я не думаю, что вчера вечером проверяли нашу систему безопасности, — медленно произнес Макс. — Я думаю, что это был тест для Дайны.

— Чтобы он мог видеть, сможет ли управлять ею? — кивнул Вульф. — Если Вы правы относительно неё, это имеет смысл. Это объяснило бы, почему он сделал это задолго до начала выставки. И это также объясняет, почему он выбрал вход вдалеке от чего-либо ценного и даже не попытался войти.

— Я пришел именно к таким выводам. — сказал Макс.

В тот же момент Вульф продолжил, — Самым простым выходом, чтобы защитить и Дайну и Вашу коллекцию, было бы удалить ее из музея. Если она не может помочь вору, находясь внутри, угрозы, вероятно, прекратились бы.

— Если это обеспечит ее безопасность, то именно это я и намереваюсь сделать. А тем временем я нанял кое-кого следить за нею.

— Кое-кого?

— Вы можете считать его телохранителем. Не волнуйтесь, он не будет стоять на пути.

Вульф слегка нахмурился и пристально взглянул на брата. — Тааак…Вы, значит, собираетесь узнать, кто угрожает Дайне, в то время как у меня связаны руки?

— В то время, как Вы продолжите избавляться от ошибок в компьютерной системе и придумывать несколько симпатичных уловок, чтобы защитить ценности. — Поправил Макс.

Через мгновение Вульф кивнул. — Хорошо. Я позволю пока манипулировать собой, Макс. Но Вы должны понимать, что когда это коснется политики Ллойда относительно безопасности Вашей коллекции, я сделаю все необходимое, чтобы защитить ее.

— Я даже и не предполагал ничего иного, — честно сказал Макс.

Когда Макс вновь появился в дверях ее офиса как раз перед полуднем и спросил, готова ли она пойти пообедать, Дайна задалась вопросом, а не играет ли он с нею в игру кошки-мышки.