– Наверное, – вздохнула Джессика. – Не знаю, почему я такая. Может, потому что… – Она повернулась к нему, и слезы, сидевшие в засаде весь день, опять заволокли ее глаза. – Просто я никогда не видела смерть.

Он обнял ее за плечо.

– Я тоже.

– Когда они ее забрали, она была почти одного возраста с Бет.

– Да…

Джессика покачала головой и повторила слова, которые крутились у нее в голове много часов подряд:

– Мне так жаль…

– Не проси прощения за слезы. Не стоит. Но… – Джонатан пожевал губу, что означало: он не хотел ляпнуть что‑то не то.

– Говори же.

– Ну, ужасно то, что они сотворили с Анатеей, но это было пятьдесят три года назад. Как случай из старой газетной вырезки. Для меня девочка, которую мы видели вчера, была призраком, наконец обретшим покой.

Девочка пристально посмотрела на черную луну. Последнее время при взгляде на нее у Джессики уже не так сильно болела голова. Может, она становится полуночником до мозга костей?

– Наверное, можно о ней думать и так. Призрак, который теперь свободен.

– А ты спасла Рекса и не дала повториться этому кошмару.

Она сжала его руку.

– Кое‑кто мне в этом помог.

Джонатан покачал головой.

– Только представь: стоит там дедуля Грейфут, а полночь закончилась. Смотрит он на девочку, которую похитил еще в юности. У него, наверное, инфаркт случился.

Джессика вздрогнула: ей совсем не хотелось представлять ничего подобного. Она не желала ничьей смерти и теперь знала наверняка, что и никогда не пожелает. Она радовалась, что остальные трое полуночников сегодня сидят у Мадлен: Мелисса скрывается в искажении, чтобы не выдать местонахождение дома; Десс оборудует дом защитой от темняков; Рекс взялся за штудирование архива, чтобы пополнить Хранилище знаний, а возможно, и отыскать то, что защитит их в полночь навсегда.

– Извини, – сказал Джонатан, почувствовав, как она отстранилась.

Джессика молча покачала головой и бросила взгляд через улицу на кусты, где когда‑то прятался Эрнесто Грейфут с фотоаппаратом.

– Поверить не могу, что прошла всего неделя с тех пор, как объявился этот папарацци.

– Это точно, – усмехнулся Джонатан. – Вот видишь, сколько можно сделать, имея всего один лишний час в сутках.

Девочка слабо улыбнулась.

– Ага. И что этот час может сделать с тобой.

Они какое‑то время молчали, глядя на закат черной луны. А потом Джессика набралась смелости и сказала:

– Я не хочу оставаться одна, Джонатан. Мне все время видится Анатея, мертвая, там, где мы ее бросили.

Он снова взял ее за руку.

– Я здесь.

– Но только сейчас. А потом?

Джонатан поднял на нее глаза.

– Ты уверена, что это хорошая идея? Твои родители…

– Крепко спят, – ответила Джессика. – Мама весь день работала, а папа копался на заднем дворе. Сказал, что теперь сам будет выращивать нам все овощи.

Джонатан засмеялся.

– Умаялись, бедняжки. Конечно, я с тобой останусь.

– Только одна загвоздка.

– А, нет проблем. Посплю на полу.

– Ну уж нет, – тихо ответила Джессика. – Загвоздка в том… что я хочу тебя кое с кем познакомить.

За девяносто секунд до окончания полуночи они приземлились под ее окном.

Джессика влезла внутрь и протянула руку Джонатану. Он до сих пор прихрамывал после укусов ползучек, поэтому она помогла ему забраться внутрь.