— Это наше фирменное блюдо, — пояснил Фермини. — Разумеется, его не подавали на той стороне улицы. Для меня честь не пустое слово.

Ванго слушал, и его жег стыд за то, что он собирался сделать. Этель замечала малейшую перемену на его лице.

Фермини приподнял колпак. В растопленном масле лежали восемь картофелин размером с перепелиное яйцо. Каждой придали форму восьмигранника — как бриллианту.

В сердце Ванго словно прогремел первый взрыв.

— Ваш повар… — начал он, и на его глаза навернулись слезы.

Фермини, который держал горячий колпак перед собой, чтобы капли воды не попали в кушанье, снова накрыл им тарелку.

— Ваш повар — женщина?

Хозяин внимательно посмотрел на Ванго.

— Месье, — сказал он, — вы первый догадались об этом.

— Так это женщина?

До полуночи оставалось пять минут. Хозяин понизил голос, как будто говорил о сокровище, зарытом у него в саду.

— Это не просто женщина, — возразил он, взволнованный не меньше Ванго, — это настоящее чудо.

— Кто она?

Фермини с минуту колебался.

— Она работала здесь до прошлой войны. Очень красивая. Мой дядя научил ее всему, что умел сам. Я тогда был еще ребенком.

Ванго снова взглянул на часы.

— Потом она исчезла. А лет пять назад вдруг приехала и вернулась на кухню. Это она придумала назвать ресторан «Счастливая звезда». Красиво! Но она не хочет говорить, откуда его взяла.

Фермини улыбнулся и прибавил:

— Мы всегда называли ее просто Мадемуазель.

— Где она?

— В доме напротив, внизу. Бедной женщине приходится готовить под топот сапог над головой.

Этель увидела, как Ванго резко обернулся к часам. Затем он посмотрел на люк, ведущий в погреб, и в одно мгновение исчез.

В полумраке туннеля Ванго сбил с ног официанта и уже через несколько секунд оказался на другой стороне улицы. Люк находился на лестничной площадке перед кухней. Он открыл первую дверь и столкнулся нос к носу с солдатами.

Ванго задержал дыхание, медленно выдохнул и сказал немцам:

— У меня там чемодан.

Он прошел в гардеробную и взял чемодан, стараясь не показать, с каким трудом оторвал его от пола. У него оставалось от силы две минуты. Он спокойно прошел мимо караульных и направился к двери под лестницей, с табличкой «Мужчины».

Дернул за ручку. Дверь была заперта.

Прошло двадцать секунд. Солдаты поглядывали на него с подозрением.

— Занято, — пояснил Ванго, хотя это было ясно и так.

Ванго приготовился: сейчас в чемодане раздастся щелчок детонатора. Но вместо этого заскрипела задвижка, дверь открылась, и на пороге появился мужчина.

Ванго отступил назад.

Это был Кафарелло.

Он вытирал руки о пиджак.

Увидев юношу с чемоданом, он сказал на сицилийском диалекте:

— Там засорилось.

— Это не важно, — машинально ответил Ванго на том же наречии.

Они встретились глазами. Кафарелло не отходил от двери.

Он проверял, застегнуты ли у него ремень и ширинка. Он был сильно пьян.

Наверху в это время начали обратный отсчет шестидесяти секунд до полуночи. Фермини появился из люка и стоял рядом с солдатами.

Кафарелло наконец пошел к лестнице. Но вдруг обернулся и посмотрел на Ванго, словно о чем-то вспомнил.

— Сицилиец? — спросил он, ухватившись за перила.

— Что? — ответил Ванго по-французски.

— Ты ответил на моем языке, — сказал Кафарелло.