Когда он наконец вышел, мадам Виктория закатила глаза.

— Этому типу нельзя доверить даже чистку моих охотничьих сапог. И где вы только берете таких недоумков?

Несколько минут они сидели молча. Мадам Виктория прислонилась к окну, рассеянно созерцая пейзаж. Трудно было распознать под этой томной женской личиной безумного Виктора Волка, убийцу и торговца оружием.

— У меня для вас интересная новость, — тихо сказал Доржелес, пытаясь себя реабилитировать.

Мадам Виктория даже не шевельнулась. Доржелес продолжил:

— Мы узнали об этом вчера вечером. Я уже говорил, что личность подельника Зефиро, того, которого мы сфотографировали вместе с ним на вокзале, была установлена…

— Да, и зовут его Ванго Романо, — досадливо ответила дама, вынимая из сумки маленькую косметичку. — Вы никогда не сообщаете мне ничего нового, Доржелес.

— Вчера вечером он прибыл морем в Нью-Йорк.

На сей раз в глазах Виктора Волка мелькнуло легкое любопытство. Он посмотрелся в зеркальце с перламутровой оправой.

— Откуда вы знаете?

— У меня есть свой человек на таможне в порту.

Виктор Волк защелкнул крышку зеркальца и вынул из-за корсажа’ кожаный футляр. Он извлек из него два снимка, положил их рядом и стал разглядывать.

— Ну вот, наконец-то вы сообщили мне хоть что-то стоящее… Я уже давно поняла, что через этого мальчишку мы выйдем на старика.

Доржелес едва сдержал самодовольную улыбку. Он слишком хорошо знал непостоянный нрав своего патрона.

— Покажите этот снимок всем нашим.

Доржелес кивнул и уселся поудобнее.

— Сейчас же! — взревел Виктор. — Сейчас же покажите! Мне нужен этот сопляк!

Доржелес схватил фотографию и вышел из купе.

Ванго осталось осмотреть всего один вагон — последний шанс найти Зефиро. Но тут впереди показался контролер. Ванго толкнул первую попавшуюся дверь справа от себя и юркнул внутрь. Это был туалет первого класса. Окошечко прикрывала занавеска, и в помещении стоял полумрак. Ванго запер дверь и, прижавшись ухом к косяку, стал ждать, когда контролер пройдет дальше.

Отступив назад, Ванго задел ногой какую-то неподвижную массу. Нагнувшись, он тронул ее, но тут же отшатнулся, зажал рот кулаком, чтобы не крикнуть, и рванул вбок оконную занавеску.

У его ног, между раковиной и унитазом, лежало, лицом вниз, скорченное, оцепеневшее, почти голое тело.

3

Гроза над рельсами

— Падре?

Ванго схватил лежащего за волосы и заглянул ему в лицо.

На миг ему стало страшно: вдруг это Зефиро? И, увидев, что это не он, Ванго со стыдом почувствовал облегчение. Он снова посмотрел на человека. Тот был в трусах и нательной майке. Он еще дышал — его грудь слегка вздымалась. Ванго встал на колени рядом с ним. Невозможно было определить, кто это. Незнакомец казался спящим, он что-то сжимал в правой руке. Ванго пригляделся: в скрюченных пальцах поблескивали металлические щипчики.

«Может, это зубной врач?» — подумал Ванго.

Он взял щипцы и поискал на них пятна крови. Ничего. Но так всегда: чем меньше следов насилия, тем сильнее разыгрывается воображение. А что, если это дантист, которому отомстил замученный пациент? Одно Ванго понял сразу: он должен как можно скорее покинуть место происшествия, иначе в нападении обвинят его самого. Он сполоснул лицо холодной водой, отодвинул засов, перевел дух и резко открыл дверь.

Перед ним возвышался Боб Элмонд, цербер мадам Виктории. Ванго вытаращил глаза и побледнел.

Боб нетерпеливо переминался с ноги на ногу.