– Ну, и?

– Наш Лабиринт хочет поглотить его, объединиться. Если это получится, то будет столь же гибельно, как если бы Лабиринт Эмбера был уничтожен во время войны. Равновесие с Хаосом будет безвозвратно нарушено.

– А Хаос недостаточно силён, чтобы предотвратить это? Я думал, что они могущественны в равной степени.

– Так и было, пока ты не исправил Искажённый Лабиринт, и Лабиринт Эмбера получил возможность поглотить его. Это удесятерило его силу, душащую Хаос. И он способен добраться до Лабиринта твоего отца, преодолев отпор Логруса.

– Я не понимаю, что делать.

– И я не понимаю. Но требую, чтобы ты сделал то, что я сказала. Когда придёт время, ты должен принять решение. Я не знаю, какое, но оно будет очень важным.

– Она права, – раздался голос у меня за спиной.

Повернувшись, я увидел отца в сияющей чёрной раме, не её верхнем крае была укреплена серебряная роза.

– Корвин! – услышал я голос Фионы. – Где ты?

– В месте, где нет света, – сказал он.

– Отец, я думал, что ты где‑то в Эмбере вместе с Дейдрой, – сказал я.

– Духи играют в духов, – ответил он. – У меня не много времени, ибо сила кончается. Я могу только сказать: не верь ни Лабиринту, ни Логрусу, никому из этих отродий, пока вопрос не утрясётся.

Он стал блекнуть.

– Как помочь тебе? – спросил я.

Два слова «…во Дворах» донеслись до меня раньше, чем он исчез.

Я опять повернулся.

– Фи, что он имел в виду? – спросил я её.

Она хмурилась.

– Такое впечатление, что ответ зарыт где‑то во Дворах, – медленно отозвалась она.

– Где? Где мне следует покопаться?

Она покачала головой и начала отворачиваться:

– Кто знает лучше?

Затем исчезла и она.

Голоса звали меня сзади, спереди. Всхлипы и смех, моё имя. Я заторопился вперёд.

– Что бы ни случилось, сказал Билл Рот, – если тебе потребуется хороший законник, я возьмусь за дело… даже в Хаосе.

А потом был Дворкин, подмигнувший мне из крошечного зеркала с перекрученной рамой.

– Беспокоиться не о чём, – заметил он, – но какие‑то невесомости вьются вокруг тебя.

– Что мне делать? – закричал я.

– Ты должен стать чем‑то более великим, нежели сам.

– Не понимаю.

– Сбеги из клетки, что – жизнь твоя.

– Какой клетки?

Он исчез.

Я побежал, и их слова звенели вокруг меня.

Ближе к концу зала было зеркало, похожее на кусок жёлтого шелка, натянутого на раму. Из него мне ухмыльнулся Чеширский Кот.

Карта откроет недобрый путь для королей в каре. Мальчик, с него тебе не свернуть, – сказал он. – Шёл бы ты в кабаре. Мы тяпнем пивка, и не дрогнет рука художника из кабаре…

Нет! – заорал я. – Нет!

А потом осталась лишь ухмылка. На этот раз исчез и я. Милосердное, чистое забвение и свист ветра, где‑то там, далеко.

3

Долго ли я спал – не знаю. Разбудил меня Сухэй, повторявший моё имя.

– Мерлин, Мерлин, – говорил он, – небо белое.

– И у меня занятой день, – добавил я. – Знаю. У меня и ночь оказалась занятой.

– Значит, оно до тебя добралось.

– Что?

– Небольшое заклинание, которое наслал я, чтобы открыть твой разум просветлению.