– Да, – сказал Отто, – мир между этими соседями длится уже многие века.

– Именно века, как вы изволили сказать, – подтвердил старик, – вот потому-то было бы еще более обидно, если бы этот мир вдруг оказался нарушен. Но я начал рассказывать о Куно. Этот Куно как-то раз провинился, и Отто, который очень горяч и вспыльчив, схватил хлыст, да и давай его хлестать. Проучил он его порядком. Куно, конечно, терпел сколько мог, но наконец его прорвало, и он крикнул принцу, чтобы он бросил хлыст и померился бы с ним силой в рукопашном бою! Мы все здесь страстные борцы, и борьбой мы решаем обыкновенно все наши распри. И что же вы думаете, сударь? Отто его послушался; но так как он тщедушное, изнеженное существо, то где же ему было справиться с этим парнем, и егерь, которого он только что хлестал арапником, как какого-нибудь невольника-негра, сразу перекинул его через голову и заворотил ему салазки!

– Одни говорят, что Куно сломал ему левую руку, а другие – что он переломил ему нос. Ну и поделом ему! – крикнул Фриц. – Как сошлись они один на один в равном бою, так сразу видно стало, который из них двоих лучше!

– Ну и что же было дальше? – спросил Отто.

– Куно бережно отнес его домой, и с той поры они стали друзьями. Заметьте, что я отнюдь не говорю, что в этой истории есть что-нибудь постыдное для принца, но она забавна, а это главное! Только мне кажется, что, прежде чем начать бить человека, ему следовало бы подумать. Сразиться в честном бою один на один, как сказал мой племянничек, – вот что называлось в доброе старое время помериться силой и что давало человеку настоящую оценку в глазах остальных.

– Да, так было прежде, но теперь людей ценят не за силу в кулачном бою, и, если бы вы спросили моего мнения, я сказал бы вам, что в данном случае победил принц.

– И вы, пожалуй, правы, сударь. Перед лицом Божьим оно, конечно, так, но здесь люди смотрят на дело иначе, они смеются над принцем Отто, которого победил его егерь, – сказал Готтесхейм.

– Про это даже песню сложили, – вставил Фриц, – я только не припомню сейчас, как она начинается.

– Вот как, – промолвил Отто, не имевший ни малейшего желания слышать эту песню. – Но ведь принц молод, он может стать другим человеком, может осознать свои недостатки.

– Ну, не так уж молод, позвольте вам заметить! – крикнул Фриц. – Ему уж под сорок!

– Тридцать шесть, – поправил его Готтесхейм.

– О! – воскликнула Оттилия, видимо разочарованная. – Это уже человек средних лет! А мне говорили, что он такой красивый, такой молодой!

– Он лысый! – злобно вставил Фриц.

При этих его словах Отто невольно провел рукой по своим густым кудрям. Он чувствовал себя далеко не счастливым в этот момент, и даже скучные, тоскливые вечера во дворце в Миттвальдене казались приятными по сравнению с настоящими минутами.

– Тридцать шесть лет – это еще не так много, – запротестовал он. – В эти годы мужчина еще нестар. Мне тоже тридцать шесть лет.