3

Создание дома для мужа оказалось делом непростым, что Шарлотта, должно быть, поняла уже тем первым летом. На время Вильгельм поселил ее в Дордрехте, где проходила сессия Штатов и куда он должен был возвращаться, чтобы провести несколько спокойных дней с женой в промежутках между выполнением своих политических задач в провинциях. Но через пять дней после свадьбы он уже был в Зирикзее, где инспектировал фортификационные сооружения, потом в Роттердаме осматривал флот, и так все лето. Мало-помалу его масштабная и толерантная политика начала приносить плоды. Глядя на Юг, его народ видел недисциплинированную иностранную армию, обеспокоенных и разделенных людей, испанского губернатора в окружении испанских советников, недовольных местных аристократов и местные Штаты, которыми пренебрегали. В то же время люди с Юга, глядя на Голландию, видели успешного штатгальтера, державшего испанцев на расстоянии, Совет из местных советников, Штаты, часто собиравшиеся на сессии, и процветающие провинции. По этим наблюдениям и своему прошлому опыту они все яснее видели великодушный толерантный характер принца Оранского и его управленческий талант. Неудивительно, что песню про Вильгельма Нассау распевали и насвистывали по всему Брабанту.

Брабант был провинцией, где принца Оранского лучше всего знали и как землевладельца, и лидера общества. Здесь он провел юность, и от Бреды до Брюсселя, от Антверпена до Лёвена Юг знал его по слухам и воспоминаниям. В те далекие времена его отношения с Голландией были лишь отношениями штатгальтера с его провинцией, то есть практическими, официальными и обезличенными. Но после возвращения ему удалось создать в Голландии совершенно другое представление о себе, чем то, которое осталось о нем на Юге. Для голландцев этот блестящий, веселый, фривольный аристократ был не более чем легендой. Для них его реальное лицо стало лицом Отца Виллема, как прозвали его в народе. «Монсеньер» и «ваше превосходительство» остались для официального обращения, но когда о нем говорили простые люди, то тут, то там проскакивало слово «отец». Уверенность, которую почувствовал народ, отчетливо отражалась на поведении Штатов, чье растущее доверие Вильгельму стало бы соблазном для более амбициозного человека. Но хотя за время своей деятельности он не раз использовал свою популярность, чтобы сосредоточить в своих руках то, что можно назвать диктаторскими полномочиями, он ни разу не превысил власть, доверенную ему Штатами, каким бы серьезным ни было положение. И даже когда они голосовали за расширение его полномочий, Вильгельм не пользовался своим положением и не забывал, что является источником его величия. Таким способом в разгар войны Вильгельм смог создать здоровое органичное государство.

Но одной личной убедительности, которую отмечали современники, было бы недостаточно, чтобы так много сделать, находясь в таких ограниченных рамках. Скрупулезность, спокойствие, личное мужество, объективность суждений и холодная голова – всему этому у нас имеется достаточно свидетельств, но и этого тоже было бы мало. Оставалось еще его упорство – фамильное качество, которое в семье шутливо называли «упрямство Нассау», вот что нужно иметь в виду. Он мог добиваться своего с добродушной настойчивой решимостью, изматывавшей оппонентов. Но иногда в кризисные моменты случались вспышки возмущения, и Вильгельм позволял себе гневные слова или язвительные замечания, которые действовали особенно эффективно, потому что были так редки.