Опасность, угрожавшая Вильгельму лично, снова всколыхнула волну народного поклонения, но в течение лета его настойчивые высказывания в защиту Анжу вызвали обратную реакцию. Именно в это время перестраивая свои личные финансы при помощи своего давнего друга Аренда ван Дорпа, Вильгельм резко сократил расходы на содержание своего двора, чтобы взять на себя более половины ежемесячных выплат армии вместе с такими дополнительными затратами, как ружья, боеприпасы, почтовая служба, голуби, шпионаж и разведка. Таким образом, осенью 1582 года Штатам оставалось дать всего лишь недостающую половину, что они, вероятно, сделали бы в конце концов, но они тянули время. Ежедневно делегаты приезжали и уезжали, торопясь вернуться в свои провинции, чтобы отчитаться о ходе дел, а потом опять ехать в Антверпен с новыми инструкциями. Получалось, что заседания прекращались, поскольку какая-то значимая делегация уехала домой за указаниями. К тому времени, когда она возвращалась, уезжала другая делегация. Иными словами, Генеральные штаты вели себя, как обычно, как стадо неуправляемых овец, пытающихся увильнуть от следящей за ними собаки. Идея Вильгельма о центральном исполнительном комитете, похоже, канула в Лету. Анжу, у которого не было никакого опыта в подобных делах, воспринял все это как намеренное оскорбление, нанесенное лично ему.

Ранним ноябрьским утром он в ярости ворвался в дом Вильгельма. Вильгельм в это время лежал в постели, поскольку из-за болезни он взял себе за правило, проснувшись, сразу начинать заниматься делами, еще до того, как вставал где-то ближе к полудню. Ему удалось успокоить разгневанного молодого человека, объяснив ситуацию и указав, что предмет его жалоб вызван не намеренным проявлением злой воли, а обычным беспорядком. Чтобы окончательно удовлетворить Анжу, он отправил Сент-Альдегонда со специальным посланием, заклиная Штаты в их же собственных интересах быстро принять решение. Анжу удалился с довольным видом. Но к тому времени между ними уже возникла взаимная неприязнь, которую с трудом прикрывала тонкая пелена хороших манер. Анжу что-то затевал, и Вильгельм это знал. Но, даже наблюдая за герцогом, он недооценил степень его низости.

Герцог Анжуйский планировал ни больше ни меньше как свергнуть и Штаты, и принца Оранского, и с помощью государственного переворота стать безраздельным хозяином Нидерландов. У него были – или он воображал, что были, – подкупленные коменданты в гарнизонах многих значимых городов, например в Термонде, Брюгге, Ал осте и Ньюпорте. План состоял в том, чтобы быстро захватить Антверпен и тем самым дать своим приверженцам знак о начале восстания. Однако, как это часто бывает, слухи об этом плане просочились наружу, а его поведение сделалось немного странным, хотя и нельзя сказать, что необъяснимым.

Вильгельм, который догадывался о его намерениях, но не знал ни даты, ни масштаба заговора, стал еще более осторожен в обращении с герцогом. Тем не менее некоторые из его самых умных друзей, например Дюплесси-Морне, по-прежнему уговаривали его больше доверять Анжу. Герцог привел свои войска к Антверпену под тем предлогом, что город нуждается в защите, но горожане из осторожности отказались пустить их за стены, а также отвергли на вид безобидное предложение оставить городские ворота открытыми после наступления темноты, чтобы позволить телегам с продовольствием свободно въезжать и выезжать из города. В ночь на воскресенье 16 ноября 1583 года власти Антверпена в ходе проведения своей обычной ежеквартальной проверки иностранцев, находящихся в городе, с тревогой обнаружили не менее трех тысяч французских «визитеров».