Ситуация выглядела пугающе, тем более что сам Вильгельм уже утратил контроль над Югом. Падение Дюнкерка пошатнуло тот жалкий остаток уважения к Анжу, который ему удалось воссоздать. А с ним было исчерпано и доверие к нему самому. Он видел только один путь преодолеть катастрофу: если Сент-Альдегонд, известный своим неприятием герцога, вернется в Антверпен и возьмет его оборону на себя. В таком случае Вильгельм со своим семейством мог удалиться на Север, чтобы снова консолидировать там свои силы и быть готовым вернуться на Юг, когда доверие к нему будет хоть немного восстановлено.

Сент-Альдегонда не потребовалось просить дважды. Как бы мало он ни одобрял политику Вильгельма, сведение счетов было не в его характере. Он приехал, как только смог. Тем временем Вильгельм, за всеми передвижениями которого с недоверием следила толпа, тайком подготовился к отъезду, и 22 июля под покровом темноты он вместе с женой и детьми отбыл в Миддельбург. Когда об этом стало известно, разъяренные люди ворвались в замок и не успокаивались до тех пор, пока своими глазами не осмотрели опустевшие комнаты. После этого они стали кричать, что он дезертировал, бросив их на произвол судьбы.

6

Было ли это дезертирством? Означало ли это отказ от своей политики? Можно ли считать этот тайный и поспешный отъезд из Антверпена признанием поражения, бегством с Юга в свой надежный плацдарм на Севере? Вильгельму оставалось жить всего одиннадцать месяцев, и с его смертью Нидерланды лишились единственного человека, достаточно сильного и уверенного, чтобы воссоединить Север и Юг. Если бы он остался в живых, то не отказался бы от своей мечты о единых Нидерландах; ничто в последних месяцах его жизни не говорит об этом. Похоже, что он уехал, скорее, чтобы срочно обратиться к четырем северным провинциям, придать им сил и мужества, но, прежде всего, призвать их действовать совместно с Югом. Ему было важно удержать и Север, и Юг, и потому нужно было после двухлетнего отсутствия посетить преданный ему Север. Но во время этой поездки он погиб, и его отъезд из Антверпена оказался окончательным не потому, что он этого хотел, а просто из-за стечения обстоятельств.

Уход Анжу, если бы он не вызвал такую страшную потерю, как Дюнкерк, мог бы облегчить Вильгельму задачу убедить провинции возобновить договор. Отсутствие Анжу наносило делу гораздо меньше вреда, чем его присутствие, а оставшиеся французские войска, даже с учетом их вялости и нерешительности, были все же лучше, чем ничего, поскольку они представляли собой значительную часть армии, находящейся в распоряжении Штатов, и потому были крайне необходимы. Таким образом, главная задача Вильгельма на состоявшейся в Миддельбурге в августе 1583 года встрече с делегатами от Голландии, Зеландии, Фрисландии и Утрехта состояла в том, чтобы в очередной раз повторить все имевшиеся у него доводы в пользу альянса с французами и снова использовать свой авторитет в пользу Анжу. Они встретили его, как прежде, с уверениями, что он, и только он должен занять пост правителя Нидерландов. А он снова и по той же причине отказался.

Самым сильным аргументом Вильгельма всегда было отсутствие альтернативного Защитника, но теперь экстремисты Юга, как всегда возглавляемые Гентом, неожиданно нашли другого претендента. Даже опыт с Иоганном Казимиром ничему их не научил. Гебхард Траухзесс, невзрачный потомок немецкого католического рода и архиепископ Кёльна – епархии, удачно примыкавшей к Нидерландам, влюбился в одну даму, в постель которой можно было попасть только, пройдя известный церковный обряд. Следуя прецеденту, который к тому времени уже хорошо себя зарекомендовал, Траухзесс отказался от своей религии – но не от епископства, – женился на своей даме и объявил о секуляризации Кёльна. Император немедленно отправил против него войска, таким образом сразу же превратив его в протестантского крестоносца.