Саша встретился с Лешкой у церкви Каллиста, совсем в противоположной стороне города, близ ипподрома, как раз в эту минуту полного – яблоку негде упасть – людей. Что и говорить – скачки: азарт, алчность, страсть.

Всю свою жизнь Александр не жаловал пустой азарт, жажду глупого выигрыша и халявы. Нет, в конкурсах он иногда участвовал – но только в тех, где многое зависело от тебя самого, где требовалось показать свое профессиональное мастерство, или там – приготовить лучшее блюдо, даже, скажем – послать куда-нибудь сделанные собственноручно снимки – как иногда поступала Катя… Катя… Как-то там она… дети…

Саша специально старался не думать о своей семье, оставшейся в далеком будущем на долгие десять лет… Потому что, если думать – как прожить все это время, ведь десять лет – не один год, и даже не три. Тем более – без всяких вестей… Без права переписки, так сказать.

Вот и сейчас – внезапно вспомнив о Катерине, о детях, помотал головой, словно бы отгоняя видение. И тут же подумал… постарался вновь подумать о том, о чем думал только что, до того, как зацепиться мыслью про свою семью. О лотереях он думал – вот о чем, о разного рода розыгрышах, призах. Ни Александр, ни Катя… ох, опять Катя… ладно… Оба они, как, наверное, и все по-настоящему состоявшиеся люди, никогда не стремились к глупому выигрышу, и уже тем более не завидовали выигрывшим крупные суммы «счастливчикам» – а чему завидовать-то? Ну, стал человек обладателем, скажем, миллиона… пусть даже – миллиарда – и что? Он эти деньги не заработал, не добыл своим горбом, они на него просто свалились, как могли свалиться на любого, даже совсем уж пропащего идиота – и за что же, спрашивается, тогда себя уважать? А не за что.

Так вот, усмехаясь, молодой человек обошел уютно пристроившихся на углу по дороге на новый рынок колпачников – наперсточников, если так кому-то понятнее. Принцип игры-лохотрона не менялся тысячелетиями, как тысячелетиями же не переводились и дурачки. Людская сущность по большому-то счету во все времена одинакова, и процент падких на откровенный обман идиотов, скажем, в России начала двадцать первого века ничуть не меньше, чем здесь – в веке шестом.

– Кручу-у-у, верчу-у-у, обмануть не хочу-у-у! – завидев Сашу, заголосили «колпачники», но, заглянув молодому человеку в глаза, разочарованно отстали, тут же набросившись на другую жертву – ибо в склонных к халяве дураках здесь недостатка не было.

– Александр! Эгей, дядюшка! – на паперти у церкви Святого Каллиста уже махал рукой Алексей.

Александр улыбнулся, тоже махнул и, подойдя ближе, негромко спросил:

– Ну, как?

– Все сделали, как ты велел. Господин Цазон пришлет ночью воинов.

– Думаю, они теперь вряд ли понадобятся, хотя… пусть пришлет. Пусть держат засаду каждую ночь!

– Да, мы так и сказали.

– Мефодий Клык, – тихо произнес Саша. – Слыхал про такого? Впрочем, откуда тебе слыхать.

– А кто это?

– Злодей известный. Точит зубы на денежки твоего мастера.

– На денежки мастера Лициния? – удивленно округлив глаза, расхохотался юноша. – Так у него же нет почти ничего. Больших денег уж точно – нет, хотя на жизнь – да, хватает. Все излишки мастер Лициний отдает церкви – он очень набожный человек.

– Ну, надо же, – Александр покачал головой. – Я этого не знал.