Гостью? – переспросила Шура, но я не остановилась, чтобы хоть что то ей объяснить.

  Какой огромный дом,   восторженно проговорила Лиля, через минуту появляясь на пороге отцовского кабинета. Шура довела её до дверей, кинула на меня вопрошающий взгляд, но я никак не отреагировала, и Шура лишь прикрыла за собой дверь, оставляя нас с Лилей наедине.

Я присела за отцовский дубовый стол, а сама снова приглядывалась к девушке. Ничего особенно запоминающегося или привлекательного в ней не было. Скажем честно. Смазливая мордашка, хорошая фигурка, взгляд настойчивый и достаточно нахальный. В общем, таких, как она, на улицах Москвы не счесть.

Заметно было, что девушка почувствовала себя более уверено, чем в момент нашей с ней первой встречи, когда она пыталась хватать меня за руки и что то быстро говорила, стараясь заполучить моё внимание. Сейчас Лиля оглядывалась, расхаживала по кабинету отца и улыбалась.

  Мама говорила, что вы богаты,   выдала она, в конце концов.

А меня слово «мама» вновь будто ножом по сердцу полоснуло. Я сложила руки на столе, наблюдала за ней. Я молчала, никак не могла решиться заговорить, и Лиля в какой то момент, судя по всему, почувствовала, что повисшая между нами тишина затягивается, и повернулась ко мне. Спросила:

  Ты мне не веришь?

  У меня нет повода тебе верить,   честно сказала я. – Я тебя не знаю.

  Я говорю правду,   упорствовала она. – Я твоя сестра. По матери.

  Моя мать умерла много лет назад.

  Кто тебе об этом сказал?

  Отец. Для чего ему врать про такое?

Лиля пожала плечами.

  Наверное, повод был. Кстати, ты была на её могиле?

  Мама похоронена и кремирована во Франции. Там, где погибла.

  Как удобно,   фыркнула девица. А мне за это фырканье захотелось схватить её за руку и вытолкать из моего дома. Правда, я даже не пошевелилась, осталась сидеть на месте. А Лиля приблизилась к столу, присела напротив меня, на самый краешек стула. Сложила руки на столе, наклоняясь ко мне, посмотрела прямо в глаза и сказала:   Марьяна, я говорю тебе правду. Я твоя сестра, а наша мама жива. Она живёт в Ржеве. Всего лишь двести километров от Москвы.

Я невольно нахмурилась.

  Ржев? Причем здесь Ржев?

Лиля откинулась на стуле, развела руками.

  Мой отец оттуда родом. Вот мы и живём там последние двадцать лет.

  Бред какой то,   вырвалось у меня.

  Хочешь, я тебе фотографии покажу?

  Фотографии?

  Мамы. И меня. У тебя есть её фотографии?

  Есть,   осторожно кивнула я.

  Думаю, она сильно изменилась. – Лиля хмыкнула, вдруг призадумавшись. – Всё таки столько лет прошло, да и… уровень жизни у неё изменился. Но всё равно ты сможешь её узнать.

Я с замиранием сердца следила за тем, как Лиля достает из сумочки смартфон, что то в нём отыскивает, а потом протягивает его мне. Я не взяла его в руки, только взглянула.

На экране было фото женщины… Я сделала осторожный вдох, буквально втянула в себя воздух, едва не задохнувшись при этом.

У меня были фотографии мамы, достаточно много. Они были собраны в специальном альбоме, и с моих лет восьми хранились в моей комнате. В детстве я достаточно часто на них смотрела, даже разговаривала с ними. Мне хотелось, чтобы у меня была мама, как у всех детей, но папа всегда с сожалением говорил, что с судьбой не поспоришь. Случилось так, как случилось, и мы остались с ним вдвоем. Мама погибла в автокатастрофе, в одну из их поездок во Францию. Страшная авария на серпантине, машина сорвалась с обрыва, и опознавать, в принципе, было нечего, поэтому он и принял решение о кремации.