Я вас слушаю,   поторопила я её.

Девушка приглядывалась ко мне. Присматривалась, её взгляд был очень внимательным, даже придирчивым. Но она всеми силами пыталась скрыть своё столь откровенное любопытство, вот только не получалось.

  Меня зовут Лиля,   проговорила она. Причем, таким тоном, словно это что то объясняло.

Я кивнула после её слов.

  Очень приятно. Зачем я вам понадобилась, Лиля?

  Мы слышали о твоём… вашем отце, что он умер.

Я слегка нахмурилась.

  Да. А вы – это, собственно, кто?

И вот тут она выпалила:

  Я твоя сестра.

Я в молчании её разглядывала. Даже отступила на полшага, окинула девушку взглядом. Затем посмотрела на Пал Палыча. У того на лице было написано скептическое выражение, он даже фыркнул презрительно, подошел и попробовал незнакомую девицу от меня оттеснить.

  Ты бы шла, красавица, по своим делам,   проговорил он, прихватив девушку за локоть. – Марьяне Александровне не до твоих выдумок.

Девушка дернула рукой, за которую Рыков её удерживал.

  Я не вру! Это правда!

  Девушка, у меня нет сестёр,   вздохнула я, устав от этого представления. Повернулась и направилась обратно к машине.

Рыков девушку оттеснил к тротуару, тоже направился к автомобилю. Я успела сесть на заднее сидение, а незнакомая девица ринулась вперед, заглядывая в салон. И выкрикнула:

  Вашу маму зовут Любовь! Любовь Витальевна Дегтярева, в девичестве Шальнова. Ведь так?

Я жестом остановила водителя, который уже собирался захлопнуть дверь. На девушку опять взглянула, на этот раз в моём взгляде было больше заинтересованности. Правда, Пал Палыч с переднего сидения, на котором успел устроиться, подал голос:

  Марьяна, кого ты слушаешь?

А я смотрела на девушку. Затем кивнула, правда, вслух проговорила:

  Допустим.

Худенькая блондинка, поняв, что я не уезжаю, слушаю её, вскинула голову и взглянула на меня с вызовом.

  Она и моя мама.

Становилось всё интереснее и интереснее. Я снова окинула девицу изучающим взглядом. После чего поинтересовалась:

  Сколько тебе лет?

  Двадцать четыре.

У меня вырвалась усмешка.

  Дорогая, моя мать умерла, едва мне исполнилось три года,   пояснила я ей. – Ты никак не можешь быть моей сестрой. – Я опустила на глаза тёмные очки. Попросила:   Володя, поехали.

Водитель почти успел захлопнуть дверь со стороны моего сидения, как я услышала:

  Ты уверена?

Дверь захлопнулась, и я застыла в тишине. Пал Палыч тоже молчал, я только наблюдала, как он развернулся на сидении, уж как то нарочито медленно, и в полном молчании принялся смотреть вперед через лобовое стекло. Володя открыл дверь со стороны водительского сидения, сел, посмотрел на начальника. Поинтересовался:

  Едем?

Я посмотрела за окно, девчонка всё ещё стояла рядом с автомобилем, не уходила. А у меня вдруг стало как то очень неуютно, тревожно на душе. Рыков в ответ на вопрос водителя продолжал молчать, и это тоже сильно настораживало.

И я решила переспросить:

  Мы едем, Пал Палыч?

Он ко мне повернулся. Посмотрел на меня, очень выразительно.

  Марьяна, это незнакомая девчонка. Ты реально хочешь поверить её громким заявлениям?

Я сняла тёмные очки, посмотрела Рыкову в глаза. С огромным вопросом в глазах. И снова спросила:

  Мы едем, Пал Палыч?

Рыков тяжело вздохнул. Отвернулся. А я снова посмотрела на девчонку за окном. Сердце пустилось в суетливый пляс.