Какое-то время они лежали молча. В конце концов, достаточно долго подумав, Джеймс сказал:

— Гвен?

Но она уснула.

Шизней в темноте спустилась вниз, завернувшись в домашний халат. Она почти спала, но шум не давал ей уснуть окончательно. Кто-то опять забыл выключить вентиляцию на кухне.

Остальные спали в квартире над рестораном, и в самом ресторане было темно: лес из ножек перевёрнутых стульев на столах, освещённый янтарным уличным фонарём сквозь витрину.

Ещё там было холодно. По помещению гулял сквозняк.

Шизней зашла в кухню. Холодный воздух пах смесью специй, лука и чистящей жидкости. В сумерках пустые стойки из нержавеющей стали поблёскивали. На прикреплённой к потолку перекладине висели сковородки.

Кухонная вытяжка негромко мурлыкала, но этот звук время от времени прерывался каким-то треском.

Шизней пересекла кухню и нажала на один из выключателей. Вентиляторы смолкли. Шизней закрыла вентиляционные люки крышками.

И снова этот сквозняк, но на сей раз ветер дул прямо ей в лицо.

Шизней огляделась по сторонам и увидела, что задняя дверь слегка приоткрыта.

Неодобрительно поцокав языком, она подошла и закрыла дверь на задвижку. Если бы отец узнал об этом, он пришёл бы в ярость — независимо от того, кто закрывал ресторан. Оставленные работающими вентиляторы — это одно дело, но незапертые двери? Кто угодно мог бы зайти внутрь и…

Шизней замерла. По спине побежали мурашки. Стоя в этой тёмной кухне, в полном одиночестве, и представляя себе, к чему могла бы привести незапертая дверь, она только что умудрилась до смерти напугать саму себя. Она печально улыбнулась и повернулась, чтобы уйти.

Послышался какой-то негромкий звук.

Она снова застыла, и на сей раз бегающие по её спине мурашки стали вполне реальными.

Это был всего лишь тихий звук — может быть, где-то просто скреблась мышь. Шизней прислушалась и снова собралась уходить, не слыша ничего, кроме собственного пульса, эхом отдававшегося в ушах.

Ничего. Или нет. Снова шум. Там.

Стараясь двигаться как можно тише, Шизней выбрала самую тяжёлую сковородку, которую только смогла найти, и взяла её, как теннисную ракетку. Она подумала о стойке с ножами, которая располагалась у дальней стены, но это было слишком далеко; к тому же, была ли Шизней напугана или нет, ей не хотелось кого-нибудь ранить. Даже грабителя-насильника-сбежавшего психа.

С другой стороны, если она ударит его по голове, с этим проще будет справиться.

Она снова прислушалась. Когда шум послышался снова, она поняла, что он доносится из-за её спины, из кладовой. Дверь кладовой тоже была чуть приоткрыта.

Шизней задумалась, не следует ли ей позвать на помощь. Она была уверена в том, что к тому времени, как кто-нибудь проснётся и спустится вниз, ей всё равно придётся разобраться со всем в одиночку.

Приподняв сковородку, она крадучись направилась к двери в кладовую. Взялась за дверную ручку. Один, два…

Она распахнула дверь. Сначала она ничего не увидела. В кладовой было темно, хоть глаз выколи — сумеречная пещера, полная мешков с овощами и консервных банок.

Потом она заметила фигуру, выдохнула и замахнулась своим импровизированным оружием.

Но вдруг засомневалась.

— Боже мой!

На полу, прислонившись спиной к стене, сидел мистер Дайн. То, что осталось от его одежды, было изорвано в клочья. Голова безвольно свешивалась на грудь, руки были вытянуты вдоль тела.

— Что вы тут делаете? Что вы тут делаете? — прошипела она, делая шаг вперёд.

Он пошевелился и медленно повернул голову, чтобы взглянуть на неё.

— Как вы сюда попали? Вас не должно здесь быть! Вам и в самом деле не стоит здесь находиться!

— Вы… сказали… — прошептал он.