— Нет, — глухо сказала она. — Он схватил меня за руку, но…

Алистэр замер, держа ее тонкие пальцы в своей большой ладони.

— Он причинил тебе боль?

— Это ничего.

Она мягко отняла руку.

— Он ударил тебя?

— Нет, Алистэр, нет.

— Слава Богу!

Он прижался губами к ее губам, желая вытеснить образ Листера, вставший между ними. Ее отклик успокоил его, так что через некоторое время он смог оторваться от ее губ.

— Прости, ты, должно быть, считаешь меня… зверем.

— Нет, — тихо произнесла Хелен. — Я считаю тебя мужчиной. Мужчиной.

И когда она вновь приблизила к нему свои губы, Алистэр уже был способен целовать ее нежно и бережно.

Его глаз был закрыт — может быть, он не хотел видеть реальность их ситуации, — он только чувствовал. Легкие пальчики пробежались по его груди, спустились к бриджам, и он затаил дыхание, ожидая, что она сделает. Ее пальцы добрались до пуговиц, расстегнули их, освобождая его.

Он потянулся к ней.

— Хелен.

— Нет, — твердо сказала она. — Нет, позволь мне. Его руки опустились — он был хоть и джентльменом, но все же не святым. Он слышал шелест ее юбок, когда он встала на колени, чувствовал пальцы, а потом тепло ее дыхания.

Он сделал героическое усилие и попытался хоть раз отговорить ее:

— Ты не должна это делать.

Ее шепот ветерком подул на его раскаленный жезл.

— Я знаю.

Потом ее горячий влажный рот обхватил его, и он мог только стонать. Его ноги дрожали и подкашивались. Господи! Как-то раз, очень давно, он платил за это проститутке и был разочарован. Тогда после нескольких простых движений он просто был способен кончить. Сейчас… сейчас было легкое давление, прикосновение ее бархатного языка, а больше всего — осознание, что это она. Он больше не мог.

Открыв глаз, Алистэр посмотрел вниз и подошел к самому краю. Ее голова склонилась перед ним, его пылающий пенис скользил между ее розовыми губами, ее изящные белые пальцы ласкали его грубую плоть.

Хелен посмотрела вверх, все еще удерживая его во рту. Ее васильковые глаза потемнели. Самое таинственное, женственное и эротичное зрелище, которое приходилось ему видеть в своей жизни.

У него был чуть солоноватый вкус, вкус мужчины, вкус самой жизни.

Хелен закрыла глаза, смакуя ощущения от его пениса у себя во рту. Она пробовала это несколько раз с Листером, но ничего не чувствовала. Иногда она делала это, только чтобы доставить ему удовольствие. Она никогда не наслаждалась им, как сейчас. Было ощущение власти в том, чтобы удерживать его самую чувствительную часть тела в своих губах, чувствовать его трепет, когда она ласкает его, слышать его учащенное дыхание.

И было еще кое-что. Ей нравился его вкус. Нравилось ласкать его мягкую кожу и чувствовать под ней твердость металла. Это было возбуждающе. Первобытно и немного шаловливо. Ее грудь набухла и натянула платье, соски стали твердыми и чувствительными. Хелен чувствовала влагу между бедрами и сжимала их. Алистэр стонал над ее головой. В этот момент она чувствовала себя самой соблазнительной женщиной Англии. Она аккуратно, нежно просунула руку в его бриджи и нашла мошонку, сафьяновый мешочек с драгоценными камнями. Она перекатывала их в своей ладони. Он зарычал.

Она посмотрела наверх. Его голова была закинута назад, и она чувствовала его напряженные бедра у своей головы. Она могла продолжать ласкать его, пока он не утратит контроль и не выплеснется в ее рот. Эта мысль была настолько соблазнительна, что она сжала губы, удерживая его.

Но она ошибалась в нем. Он внезапно склонился, сгреб ее так быстро, что она вскрикнула от неожиданности, и бросил ее на кровать.