— Я подхожу к главному. — Он глубоко вздохнул, словно пытаясь успокоить себя. — Они полностью сняли с нас одежду, связали руки за спиной и оставили на привязи, так что мы могли стоять и немного двигаться, но не могли уйти далеко. Сначала они играли с человеком по фамилии Колеман. Они протыкали его, отрезали ему уши, бросали в него горящие угли. И когда он упал на землю, они скальпировали его и еще живое тело засыпали горящими углями.

Хелен протестующе вскрикнула, но Алистэр как будто и не слышал ее.

— Колеман умирал два дня, и все это время мы должны были смотреть на него, и мы знали, что придет и наша очередь. Страх… страх делает ужасные вещи с человеком. Он лишает его человечности.

— Алистэр, — прошептала Хелен, — не надо. — Она не желала больше слышать его рассказ.

Но он продолжал:

— Другого человека — офицера — они распяли. Его крики были похожи на высокие, пронзительные крики животного. Я никогда не слышал ничего подобного ни до, ни после. Когда они принялись за меня, это было почти облегчением, если ты сможешь поверить этому. Я знал, что умру. Моей задачей было умереть так храбро, как только получится. Я не кричал — ни когда они прижимали раскаленные головни к моему лицу, ни когда резали пальцы. Но когда они приставили нож к моему глазу… — Его рука поднялась к лицу, пальцы коснулись шрамов. — Я отключился. Думаю, я на время утратил рассудок, потому что не могу вспомнить, что было дальше. Я больше ничего не помню с того момента и до своего пробуждения в форте Эдуард. Я был удивлен, что жив.

— Я рада.

Он посмотрел на нее:

— Чему?

Она отерла слезы со щек.

— Что ты выжил. Что Господь лишил тебя этих воспоминаний.

Он криво усмехнулся:

— Но Бог ни при чем во всей этой истории.

— О чем ты?

— В этом не было умысла. — Он махнул рукой, словно отметая ее предположение. — Ты не понимаешь? Не было причин и не было смысла. Кто-то из нас выжил, а кто-то нет. Кто-то был искалечен, а кто-то нет. И не важно, был ли человек добрым, или храбрым, или честным, или сильным. Всего лишь везение.

— Но ты выжил, — прошептала Хелен.

— Выжил? Я жив, но я уже не тот, что прежде. Так действительно ли я выжил?

— Да. — Она поднялась и подошла к нему, положила ладонь на его покрытую шрамами щеку. — Ты жив, и я рада этому.

Он накрыл ее руку своей, и какое-то время они стояли так. Он смотрел на нее, одновременно ищуще и настороженно.

Потом он отвернулся, и ее рука дрогнула. Хелен казалось, что она упустила что-то в этот момент, но она не понимала что. Тогда она снова села на кровать.

Он продолжил одеваться.

— Как только я достаточно оправился, я отбыл в Англию. Остальное ты знаешь.

Она кивнула.

— Ну вот. Я жил с тех пор примерно так, как ты увидела, когда приехала в замок. По вполне очевидным причинам я избегал общества других людей. — Он потрогал повязку, закрывающую пустую глазницу. — Но месяц назад виконт Вейл и его жена, твоя подруга… — Он прервался, нахмурившись. — Я говорю так, словно ты действительно близко знакома с леди Вейл. Была ли эта часть твоей истории тоже выдумкой?

— Нет, в целом нет. — Хелен скривилась. — Полагаю, это выглядит странно, когда содержанка вроде меня дружит с респектабельной женщиной, подобной леди Вейл? Признаюсь, я знаю ее довольно, поверхностно. Мы часто встречались в парке, но когда я сбежала от Листера, она помогла мне. Так что мы все же друзья.

Алистэр, казалось, удовлетворился таким объяснением.