— Это много или мало?

— В самый раз, больше не понадобится.

— Воздух в баллон закачал?

— Прямо в магазине и за очень небольшие деньги.

— Дальше.

— Дальше — по мелочам: мягкий грузовой пояс…

— На фига?

— Чтобы не всплыть, когда не надо. Часы, компас, наручный глубиномер, фонарь с аккумулятором и ножик.

— Все?

— В общем, да. Компенсатор плавучести для контейнера и подводный буксировщик, к сожалению, покупать не стал, стремно. Ах, да, едва не забыл, несколько детских надувных кругов для купания и, как обещал, презервативы. Кстати, самого большого размера. Продавец в аптеке смотрел с уважением и обещал, что подойдут и слону.

— А это еще зачем?

— Помнишь загадку: влетают в аптеку мужики и начинают скупать вазелин и гондоны. Кто они, по-твоему?

— Ясно, кто… — Толя хмыкнул.

— А, вот, и нет. Это, к твоему сведению, не педерасты, а байдарочники. Вазелин, для того, чтобы не стереть в кровь трущиеся части тела, а в презервативы закладывается все, боящееся влаги, на случай, если лодка перевернется. Теперь понял?

— Ага, — он наклонил свечу и принялся капать стеарином на тубус, — а надувные круги, если я правильно понял, для изделия?

— Браво, — я пару раз хлопнул в ладоши. — Общение с интеллигентным собеседником пошло тебе, Грек, на пользу. Умнеешь на глазах.

— Сам чувствую, — согласился он, — буквально на глазах. Постой, а кто этот собеседник?

— Ну, за удачу — Толя выпил, а я просто промочил губы. Перед завтрашним погружением пить не стоило, да и обжираться тоже не рекомендовалось. Самое гадское, что есть хотелось зверски. Это у меня всегда так, когда нервничаю.

— Надо чаще встречаться, — изрек эту оригинальную мысль, не удержался и забросил в пасть кусок колбасы.

— Точно.

— Интересно, а когда мы увидимся в следующий раз? — я потянулся за сигаретами, но отдернул руку: курить тоже следовало через раз.

Грек хохотнул.

— Через двадцать лет, как мушкетеры у Дюма.

— Столько не протянем.

— Куда мы денемся, — он потянулся к пачке, но, увидев мою перекошенную от страданий физиономию, проявил солидарность. — Скажи лучше, как все это будет?

— Подойдет яхта, и будет ждать между скалами в фиорде, мы подъедем и остановимся неподалеку. Потом я натяну на себя костюм и уплыву. Собственно, все.

— И это будет, небось, «Пелорус» Абрамовича?

— Размечтался, у того корыто размером с хороший фрегат, еще не во всякий фиорд влезет. Скромнее надо быть, товарищ.

— Тогда, что?

— Скромненькая посудинка польской постройки конца восьмидесятых, раза в три короче «Пелоруса».

— Крохотная?

— Не очень, больше тридцати метров длиной. Водоизмещение около двухсот пятидесяти тонн.

— Это много или мало?

— Это в самый раз.

— Ну, — Грек все-таки закурил. Я плюнул и присоединился. — Что дальше?

— Я погружаюсь, а ты заводишь мотор и уезжаешь.

— Куда?

— На фиг.

— А если на яхте все пойдет не так?

— Один черт, ты мне ничем помочь не сможешь, если я успею сбросить изделие в воду, ты его потом найдешь.

— Это как?

— Элементарно, Ватсон, я прикреплю к тубусу маячок.