Это ощущение исчезло, когда они поднялись в спальню. Он повалился на кровать, увлекая ее за собой. Она целовала его в щеки, в лоб, в губы. Все, что их окружало, казалось им таким знакомым, таким дорогим. Ей хотелось выпить его до дна, отдать ему все, что в ней накопилось. Она дотрагивалась до его лица и с трепетом ощущала пальцами его тело. Она слышала, как стонет его сердце.

Он растянулся на кровати, а она накрыла его тело своим, слезы застилали ей глаза.

— И как я могла просить тебя уйти? — шептала она.

Он провел пальцами по ее волосам.

— Теперь это не имеет значения.

— Ты только вспомни. Если бы мне… если бы мне пришлось оставить тебя. Ты только вспомни. — Она снова поцеловала его. Она не оставила ему возможности возразить, и он обнял ее и уложил на спину, повернув к себе лицом. Он навалился на нее всей массой своего тела так, что она не в силах была сопротивляться.

— Ты не оставишь меня. Я тебя не отпущу, — пообещал он. — Ты слышишь меня? Я не позволю тебе уйти!

Она взяла его лицо в ладони и притянула к себе. Глаза его были широко раскрыты, и она могла прочесть каждое его чувство. Она забыла о собственном отчаянии и целиком отдалась ему.

— Я всегда буду с тобой.

Когда он снова поцеловал ее, между ними не осталось никаких барьеров. Закат окрасил комнату. Линдсей смотрела на Стефана и думала о последних отблесках уходящего дня.

Она не чувствовала себя одинокой и ничего не боялась. Ее слезы были слезами счастья.

Глава 14

Стефан встречал рассвет. Он оставил Линдсей досыпать в одиночестве, хотя это было и нелегко. Беспокойство не оставляло его — она нуждалась в его заботе. Ему не хотелось ее будить. Ему не хотелось, чтобы его опасения потревожили ее сон.

Он предупреждал ее, что в понедельник ей придется вернутся в больницу. Ей был назначен осмотр у двух других врачей, и к тому же Джорж хотел осмотреть ее еще разок. Им всем не терпелось найти причину ее недуга или, на худой конец, начать лечение симптомов.

Пока ей будут делать нескончаемые анализы, Стефану предстоит сидеть в больничной библиотеке, склонившись над томами медицинских пособий.

Теперь на него работали два врача из их же клиники. Когда-нибудь кто-нибудь все же должен будет найти ответ на вопрос, в чем заключается причина заболевания Линдсей.

— Стефан?

Он обернулся. Он не слышал ее шагов. Она ступала словно по воздуху. Он протянул руки ей навстречу, и она припала к нему, как будто это были их самые первые и самые счастливые дни.

— Тебе нужно поспать, — увещевал он ее.

— Сон — это пустая трата времени. Мне нужно было увидеться с тобой.

Она собиралась сказать ему правду. Разве могла она поверить в то, что он опустит руки и позволит ей умереть с миром, оставив ее на попечение Алдена? Стефан никогда не признал бы своего поражения. Он ни за что не позволил бы ей попросту раствориться в ночи. Он был одержим стремлением бороться за ее жизнь, бороться каждой частичкой своего тела. Он не знал, что то, что происходило с ней, было неизбежным.

Ей вовсе не хотелось проводить последние отведенные ей дни подобным образом. Она отказывалась умирать на больничной койке, привязанной к медицинскому оборудованию, и вдали от людей и мест, которые были ей так дороги. Алден обещал ей спокойствие, но никто не гарантировал ей выздоровление. Ей хотелось спокойствия. Ей хотелось, чтобы Стефан и дети были вместе с ней и чтобы в самый последний миг жизни рядом был Стефан, а не больничные сестры и не доктора, борющиеся за победу над своим злейшим врагом. Стефан.

Но поверит ли Стефан в правду? И есть ли хоть кто-нибудь, кто сможет в это поверить? Или он сочтет, что это всего лишь еще один симптом ее непонятного заболевания?

Она хранила молчание.