|
Далее обер-квизитор намеревался пройтись пешком. За право именоваться «агитатором» («возница благородных» на старореттийском) любой извозчик рангом пониже, не задумываясь, пожертвовал бы личной бляхой, бородой и целомудрием супруги. Однако в Гильдию Агитаторов принимали исключительно каретных кучеров, да и то с разбором. Стоили услуги агитатора втрое-вчетверо по отношению к прочему извозу. Удобство кареты, мягкая езда, запрет на лихачество и гарантия своевременного прибытия именно туда, куда ты собирался прибыть, по мнению барона, с лихвой окупали расходы.
- Благодарю, голубчик… Бросив агитатору серебряный бинар и не дожидаясь сдачи, фон Шмуц двинулся в сторону гостиницы. Рассудок наконец-то очистился, став похож на бассейн, куда из различных труб беспрепятственно вливались и выливались, не замутненные личными оценками, впечатления дня. Оставалось ждать, пока бассейн наполнится. Это также была составная часть метода, обычно приносившего потрясающие результаты. Впрочем, случались и досадные неудачи. - Добрый вечер, ваша светлость! Вы, никак, снова в гостиницу? Солнце скоро сядет, а вы все на службе? Барон споткнулся на ровном месте и едва не выругался, хотя не любил вульгарной брани. Откуда на его голову взялся этот стряпчий?! Руки чесались погнать назойливого крючкотвора взашей. Увы, ни малейшего повода для рукоприкладства не наблюдалось. Поздоровался человек, поинтересовался делами - не в тычки ж его за это, в самом деле? - Добрый вечер, сударь. Вы на редкость проницательны. Я на службе круглосуточно. И направляюсь именно в «Приют героев». - Как я вас понимаю! Ни минуты покоя, ни единой минуточки. Вот, извольте видеть: вчинил иск Ордену Зари по всей форме, - стряпчий продемонстрировал пухлый кожаный планшет для бумаг. - Не муха начихала: исковое заявление в двух свитках, заказное письмо с оглашением претензий, выплата королевской пошлины, приложение с описью, заверенное в нотариате, копию - в Гильдию Отельеров… опять же, сохранность имущества пропавших без вести, запросы, протоколы… Странное дело: барон проникся сочувствием к усердному сударю Тэрцу. - Изрядно мы с вами поработали, ваша светлость, изрядно… - А скажите, сударь Тэрц… Вы не в курсе: кухня в «Приюте героев» сносная? - Сам ранее не столовался, но отзывы слышал исключительно похвальные. Исключительно! Тамошняя повариха свое дело знает. «Какое именно?» - хотел ядовито поинтересоваться Конрад, но вовремя сдержался. Все-таки обещал Трепчику не распространяться. Слово чести надо держать, даже если дал его простолюдину. - Кстати, о поварихах! - идти молча стряпчий был неспособен категорически. - Довелось мне недавно регистрировать одну жалобу. К нашему с вами делу оная жалоба касательства не имеет… Барон и здесь сдержался, поражаясь собственной снисходительности. - …но попутно выяснилось: молочницу Анну-Батисту Колодзябчик муж регулярно поколачивает. Причиняет, значит, тяжкие телесные, большей частью - сапогами в живот. Бедная женщина… Но я, собственно, не об этом. Он ее бьет - а она ему детей рожает! Он бьет - а она рожает! Дюжину отпрысков извергу родила, и все - здоровехоньки. И сама молочница румяна и дородна на диво. Несмотря на - и даже вопреки. А почему так, знаете? Барон почувствовал, что былой кошмар возвращается. - Я вам отвечу, ваша светлость, почему! Потому что тень у Анны-Батисты Колодзябчик, урожденной Монтень, - особенная. |
