Отчаявшись отделаться от стряпчего, Конрад терпел, стиснув зубы. И был просто счастлив, когда приблизился к черно-белому входу в «Приют героев».

    Он и себя, право слово, чувствовал героем. Мог ведь и пришибить болтуна.

    ***

    -  …Ваша светлость, я еще раз со всей решительностью заявляю: с завтрашнего утра я начинаю пускать постояльцев! Для покрытия причиненных убытков! Знаете, сколько столяр Дубка запросил за ремонт? А штукатур Анастасий Рензит?! А маляры? паркетчики? запечных дел мастера?! Нет, вы даже представить этого не можете! Грабеж и разорение, грабеж и разорение…

    -  Не беспокойтесь, любезный сударь Трепчик. Я вчинил иск по всей форме, и не будь я Фернан Тэрц, если нам… то есть вам не возместят убытки до последнего мона!

    -  Благодарю вас, дорогой сударь Тэрц. Что бы я без вас делал?! Да, кстати, ваша светлость: полюбуйтесь на этого балбеса. Утверждает, что его прислали вы, но крайне, крайне подозрителен! Выгрузил прорву разных вещей, уходить не желает, объясниться отказывается! И брови супит, знаете ли…

    Барон посмотрел в указанном хозяином направлении - и не отказал себе в удовольствии долго изучать взглядом собственного камердинера, которого заметил сразу при входе. Любек, как обычно, имел такой вид, словно ему известны все тайны Мироздания, от Вышних Эмпиреев до ярусов геенны - но ни крупицей оных тайн он ни за что ни с кем не поделится.

    Даже под пыткой.

    Люди, носящие желтые чулки и модные подвязки крест-накрест, отличаются гранитной твердостью характера. Это известно каждому образованному человеку.

    -  Ты пунктуален, Любек, - нарушил Конрад затянувшуюся паузу. - Хвалю. Только я просил тебя привезти средний походный набор. А не большой, или, упаси Вечный Странник, полный.

    -  Ну д-да, ну д-да, - заговорив, Любек утратил толику высокомерной загадочности. Он слегка заикался и почему-то в основном на букве «д». Постороннему слушателю казалось, что камердинер кудкудахчет, будто курица над яйцом. - Разумеется, сред-д-д-д… Средний. А потом выяснится, что нашей светлости требуются носки собачьей шерсти, поскольку резко похолод-дало, любимый вязаный плед-д и бутылочка золотого рома «Претиозо». Из фамильных погребов, д-д-двенад-д-д-дцати лет выд-держки. Или наметится д-дальняя д-дорога, где никак не обойтись без саквояжа и набора притираний от мэтра Д-дефлио…

    -  Мой камердинер Любек Люпузано, прошу любить и жаловать.

    -  Ваш камердинер?!

    -  Да. Он доставил сюда мои личные вещи.

    -  А… зачем, ваша светлость, позвольте поинтересоваться? Вид сбитого с толку Трепчика-младшего доставил барону минуту чистой радости.

    -  Вы же собирались вновь открыть «Приют героев» для постояльцев? С завтрашнего утра, если не ошибаюсь? Так к чему откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Я - ваш первый постоялец, сударь. Вы счастливы?

    Вместо счастья на лице почетного члена Гильдии Отельеров отразилось смятение чувств. Но, к чести хозяина, Трепчик справился с ним на удивление быстро.

    -  Милости просим, ваша светлость! Останетесь премного довольны!

    -  Не сомневаюсь…

    -  Какой номер желаете?

    -  Лучший, разумеется.