– Посмотрим.

Я сказала, что нажму на колокольчик.

Расстояние между нужными рисунками позволяло дотянуться сразу до двух плиток, но мы договорились, что каждый получит по своему отдельному рисунку. Вихре достался сельский домик. Не такой красивый, как дом её родителей, но вполне опрятный.

– Одному здесь не управиться, – встав возле пастуха, заметил Гаммер. – Если ты не четырёхрукий принц Горо.

– И почему мне досталась корова? – возмутилась Настя.

– Не беспокойся, – отозвалась я, – это эволюционно не поглупевшая и очень даже самостоятельная корова. С большим мозгом, как у предков.

– Как у предков? – усмехнулась Настя. – Тогда пусть на неё нажимает Глеб.

– Он бы не отказался.

Увидев замешательство Вихры, мы захихикали. Подшучивали над Глебом, говорили о всякой ерунде – оттягивали решающий момент, – а потом притихли, по счёту разом надавили кулаком на плитки и замерли в предвкушении.

Ничего не произошло.

Поддержав другой рукой запястье, я навалилась на колокольчик всем весом. Остальные последовали моему примеру.

Бесполезно.

Мы продолжили давить на кафельные квадратики.

В сокровищнице погас свет, и я отчаянно задрыгала ногой. Датчики движения не отреагировали. Я разозлилась, хотела подпрыгнуть, чтобы оживить лампы, но тут из коридорчика с турникетом раздался громкий щелчок.

Щелчок услышали все, однако никто не отошёл от стены. Мы так и стояли в темноте. Давили кулаками на плитки и молчали.

Первым зашевелился Гаммер. Он сделал пару шагов. В сокровищнице вспыхнул свет, и мы вчетвером отправились в коридорчик. Я успела малость расстроиться, предположив, что там лишь высвободился турникет, но затем разглядела напротив него прямоугольный проём – часть правой стены, осыпав пол кусочками сухой затирки, ощутимо вдалась вглубь. Нажав на указанные железным порошком плитки, мы разблокировали тайный проход.

Гаммер упёрся в обозначившийся прямоугольник двери, и она подалась – катилась по направляющим рейкам, пока не стукнулась об ограничитель. Её устройство в точности повторяло устройство двери, выводившей из штольни в пещеру.

Между тем я с опаской посмотрела налево, в едва высвеченную галерею за турникетом. Представила, как увижу искажённые злобой лица и направленное на меня дуло пистолета. Пусть Глеб и Татьяна Николаевна мечутся, кричат и даже стреляют – до коридорчика им всё равно не добраться. К счастью, среди смутных очертаний сталагмитов я их не заметила. Понадеялась, что они не загнали себя в ловушку и найдут выход наружу.

По знаку Гаммера мы с Настей и Вихрой заторопились к проёму. Проскочили в широкие боковые щели. Гаммер прошёл за нами, и дверь медленно покатилась обратно. Когда она заняла проём, щёлкнули затворы, а ещё раньше щёлкнули лампы, и мы увидели, что находимся на дне просторного колодца с закруглёнными кирпичными стенами. По центру колодца торчал опорный столб винтовой лестницы – со ступеньками из решётчатого настила она штопором уходила в темнеющую высь и казалась очень старой.

Я бы сказала, что мы очутились в основании маяка, но понимала, что маяков в Родопах нет. Не могли же мы, скитаясь по пещере, пересечь горы и, повторяя путь болгарских беженцев, выбраться к берегам Эгейского моря! Впрочем, я бы уже ничему не удивилась. И глазом не моргнула бы, переместившись из сокровищницы Смирнова хоть прямиком на Марс или Венеру. Только постаралась бы по заветам Хилтона вдумчиво и размеренно вдохнуть их чистейший воздух, а пока вдыхала спёртый воздух земного колодца.

Гаммер и Вихра убедились, что изнутри потайная дверь отпирается нажатием на рычажок и за скобы-ручки легко вытягивается из проёма в оборудованный для неё металлический короб, а мы с Настей приметили за винтовой лестницей другую дверь – самую обычную металлическую – и зашагали к ней.