– Нюансы?

– О да.

Йозас пообещал детально проговорить их со временем, однако, поддавшись соблазну, с ходу перечислил наиболее важные. Сказал, что в Объединённом болгарском банке открыт счёт, который позволит нам ещё десять лет не думать о расходах на ремонт, зарплаты домработниц, садовников и прочих людей, чья помощь нужна для ухода за Гнездом. И мы сможем забыть о налогах, издержках при оформлении собственности и вида на жительство. Но закрыть счёт и вывести деньги для свободного использования нам не удастся. Если же мы продадим дом, деньги перейдут в распоряжение одной из отмеченных Смирновым благотворительных организаций. Остаток на счёте по истечении десяти лет также уйдёт на благотворительность.

Честно говоря, все эти налоги и садовники, да и сама велеречивость Йозаса меня притомили. Он продолжал говорить, не умолкал ни на секундочку, а я почти не слушала. Изредка выхватывала отдельные замечания и рассеянно наблюдала, как легко порхают холёные руки Йозаса. Украдкой поглядывала на свои грязные и словно обкусанные ногти. Отстранённо думала о том, что сбылась моя давняя мечта. Я самым неожиданным образом выяснила, кем был родной дедушка. Вот только особой радости не испытала. Предпочла бы выяснить, что он живёт в украинском селе и ухаживает за плодовыми деревьями. Ну или разводит пчёл. Или работает краснодеревщиком. И тут не возникло бы вопросов. Родство со Смирновым, напротив, вызвало множество вопросов, а задать их было некому. Я могла лишь навестить могилу Смирнова в Кракове. И ведь, получается, о личности и смерти дедушки я узнала задолго до того, как узнала, что он мой дедушка. Добавить сюда родство с Глебом, и голова пойдёт кругом.

Я запуталась в чувствах. Надеялась, что всё станет проще, когда наши приключения закончатся. Не стало. И так мне сделалось паршиво, такая меня взяла тоска, что я заелозила на скамье, начала заламывать руки, но у ворот Гнезда просигналила машина, и я встрепенулась.

Приехала Вихра!

Я бросила на Гаммера умоляющий взгляд. Он не сразу понял, чего я хочу, а когда понял, не обрадовался, но с обречённым видом кивнул. На радостях я поцеловала Гаммера в его грязную щёку, схватила Настю за руку, и мы вдвоём кинулись прочь из мансарды. Гаммер остался слушать юридические речи Йозаса, а мы с Настей поторопились к Вихре. Спустились бы к ней пошустрее, если бы Настя не теряла на лестнице банные тапочки и не путалась в полах длинного халата.

Мне многое предстояло осмыслить, но первым делом я собиралась раздобыть зарядник. Добраться до ближайшей розетки. Подождать, пока смартфон хоть чуточку оживёт. И позвонить папе. Разбудить его, если он ещё спит. И рассказать ему всё-всё-всё. От того дня, когда я получила открытку «я таджика». Выговориться и следом расспросить папу о карточке с полуразрушенным Гнездом стервятника, о поездке в Болгарию, после которой бабушка Нина развелась со Смирновым. О том, почему они вообще развелись и почему папа столько лет скрывал от меня правду.

Глава шестнадцатая

 Прощальный подарок Смирнова

Мама скинула мне фотографии двух новеньких открыток. Они пришли в Калининград, пока я брела по Приюту контрабандиста, и обе оказались чудесными. На лицевой стороне первой красовалась репродукция Уинслоу Хомера с безмятежным полем, стоящей посреди поля девочкой в беленьком капоре и лежащим мальчиком в соломенной шляпе. Я полезла в «Гугл» за названием картины. Свою репродукцию не нашла, но увидела, что у Хомера подобных работ много.