Камин метра полтора вёл отвесно, затем расширился и повёл дугой. Всё бы хорошо, но верёвка задралась и теперь тёрлась об изгиб потолка. Не получалось найти удобное положение. Я крутилась в потоке воды. Он и отдалённо не напоминал недавний водопад, но всё же доставлял неудобство.

Я отладила ход верёвки так, чтобы она не мешала лежать на спине. Могла бы скатиться, как по трубе аквапарка, но продвигалась медленно, без рывков. Ощутив под спиной бугор, не порывалась его обогнуть и безучастно смотрела на высвеченный налобником ребристый потолок.

Рокот ручья оглушал, разгонял мысли, оставляя смутные чувства, но я привыкла к подобным испытаниям и терпеливо ждала, когда завершится спуск.

Потолок резко ушёл вверх. Верёвка задралась ещё выше, я больше не могла сползать на спине и сползала раскорякой, немножко потерявшись в пространстве. Силилась принять удобное положение и только вертелась, как пойманная на крючок рыба, а в следующее мгновение ослепла от яркого света и притихла. Кто-то подхватил меня за подмышки и потянул в сторону.

Рокот воды ослаб и сменил тональность, но остался поблизости. Я попробовала самостоятельно закрепиться на ногах, но сапоги почему-то заскользили, и я повисла на руках Вихры. Да, я уже разглядела, что на выходе из камина меня встретила именно Вихра.

– Не спеши, – сказала она. – Тут скользко.

– Ты живая?

– Как видишь.

– А Гаммер?

– Все живы, все невредимы, не переживай.

Вихра высвободила мою восьмёрку, и я наконец осмотрелась. Увидела, что раструб каменной трубы вывел в скромную полость, зажатую между отвесными стенами и непропорционально высоким потолком. Наклонный пол покрывала илистая грязно-коричневая глина, исполосованная потоками воды. Ходить здесь, да и просто удерживать равновесие было трудно. Я сделала несколько шагов, исполнила парочку кульбитов и предпочла опуститься на четвереньки – сползла к стене, под которой на рюкзаках сидел присмиревший, но в общем довольный Гаммер. Села рядышком и посветила в сторону Вихры. Уцепившись за верёвку, она просунулась в раструб и готовилась принять Настю.

– Ну и балда ты, Андрюша, – вздохнула я.

– Ого! – удивился Гаммер. – Андрюшей ты меня в последний раз называла, когда…

– Да, когда ты свалился в Преголю и тебя вылавливали всей набережной.

– Я тогда сам выбрался.

– Ну да.

– И сейчас всё обошлось.

– А в следующий раз может не обойтись.

– Это точно. Я ведь чуть не улетел в колодец.

Из полости открывалось два выхода. Один вёл в узенькую галерею, второй – прямиком в колодец. По словам Гаммера, он вылетел из камина и заскользил по глине. Скользил в темноте, потому что в камине с каски сорвало налобный фонарь. Хватался за верёвку, но только прожигал перчатки, а затем ударился о стену. Повезло, что ударился ногами. И повезло, что, ошеломлённый падением, поднялся не сразу. От колодца его отделило не больше метра. Мог бы сорваться в него и там уж наверняка разбиться.

– Испугался? – спросила я.

– Ну, пару кирпичей отложил. На новый дом не хватит, но ничего. Ещё так полетаю – и построю особнячок не хуже того Гнезда стервятника.

– Он не из кирпича.

– Зануда…

Мы тихонько рассмеялись, и я закрыла глаза. Почувствовала лёгкость в голове, словно мне в затылок подул ветерок. Уснула бы, но дрожала от холода и даже задремать толком не смогла. Ещё и ноги пульсировали от усталости.