Наручных часов ни у кого не нашлось. Вихра призналась, что у неё были подаренные Страхилом – водонепроницаемые, с подсветкой и прочими радостями туристической жизни, – однако она их давно не носила. Мы принялись гадать, на сколько затянулось наше путешествие в глубь Кован Кая. Разброс получился впечатляющий, хотя Гаммер, наверное, пошутил, когда сказал, что, по его ощущениям, время близится к рассвету. Или не пошутил? Не могли же мы провести в пещере почти сутки? Или могли?.. Я как-то больше поверила Вихре, предположившей, что сейчас полночь. В любом случае мы сошлись на том, что снаружи темно.

– Мама ждёт, что сегодня вечером мы вернёмся в Созополь, – промолвила Настя.

– Сегодня? – переспросил Гаммер.

– Ну, если считать, что уже новый день.

– Да… наша орнитологическая поездка затянулась.

– Орнитологическая? – удивилась Вихра.

Гаммер объяснил ей, под каким предлогом мы улизнули от тёти Вики, а я подумала, что время для меня окончательно утратило привычные грани. Мы уехали из Созополя семь дней назад. Семь дней! Целая неделя! Это много или мало? Я вот не могла вспомнить некоторые недели прошлого лета. Они растворились, как брошенные в воду кубики белого сахара, а неделя в Родопах вместила столько событий, переживаний, и я уже чувствовала, что она оседает в моей памяти закаменевшим куском сахара тростникового. И если бы воспоминания были сливочным маслом, а время – хлебом, я бы сказала, что дней, проведённых в Болгарии, мне хватит на тысячи бутербродов – по одному на каждый вечер, когда мне в будущем захочется вспомнить наши приключения.

– Чудненько, – прошептала я вслух. – Я проголодалась. Выдохлась. И состарилась.

– Состарилась? – Гаммер меня услышал.

– Да, Гам. Лезут старческие мысли. Значит, состарилась. Лет на пять как минимум.

– Как в пещере из «Ловушки времени»?

– Да, Гам… – согласилась я, не представляя, о чём он говорит.

– Так мы что, – спросила Настя, – отдохнём и пойдём к штольне?

– Не просто отдохнём, – ответила Вихра. – Поедим, поспим и тогда двинемся назад.

– О-о, – не слишком бодро, но вполне жизнерадостно отозвалась Настя. – Тут ляжем?

– Нет, тут тесновато. Если уж спать, то со всеми удобствами.

– А можно я посплю под этим сталагмитом? – почти беззвучно, одними губами проворчала я. – Зачем куда-то ходить?!

– Ждите здесь, – сказала Вихра. – Я поищу место.

Подняться на ноги сейчас было не проще, чем подняться на двадцатиметровый каскад, и я мысленно возблагодарила Вихру. Дотянувшись до неё, непременно расцеловала бы – чумазую, серьёзную, немножко чужую, но такую добрую и вообще замечательную.

– И выключите фонари, – добавила Вихра, прежде чем уйти.

Настя сразу выключила налобник. Гаммеру выключать было нечего. Его фонарь пропал – развалился и частично улетел в колодец. Мне же потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с силами и поднести руку к каске, нащупать тугую кнопку и вдавить её до различимого щелчка. Когда мы погрузились в темноту, Гаммер, кряхтя, побрёл помогать Вихре.

Я ждала, что опять усну и уж теперь по-настоящему, но даже не закрыла глаза. Следила за отсветами блуждающего по залу фонаря, прислушивалась к голосам Вихры и Гаммера. Им никак не удавалось найти достаточно просторный закуток – весь зал, который мы с Настей назвали Залом обманутых надежд, был утыкан сталагмитами, как гвоздями утыкано ложе йога. Ну, одного из тех йогов, кто любит валяться на гвоздях.

Гаммер предложил заночевать в недавней галерее. Вихра ответила, что галерея сырая. Их слова кувыркались по залу, разрозненными эхами накатывали со всех сторон, и я не всегда понимала, о чём идёт речь, да и не слишком старалась понять.