|
Ожидание было томительным. Люди мерзли, втянув голову в плечи, почти равнодушным взглядом смотрели на грязные воды Луэна. Тут же под большим зонтом стоял хозяин гостиницы и с видом знатока обсуждал ситуацию. – Если тела не застряли в машине, их найдут нескоро: все плотины спущены, и они доплывут до Сены, если не зацепятся за корягу. – Они никак не могут застрять в машине, – возражал водитель грузовика, – машина то открытая! – Интересно! – Что – интересно? – Да вчера у меня остановилась молодая парочка, приехавшая в открытой машине. Они ночевали у меня, позавтракали и собирались остаться и на эту ночь, но больше я их не видел. Нельзя сказать, что Мегрэ прислушивался к этой болтовне, но мозг его регистрировал каждое слово помимо его воли. Водолаз наконец всплыл на поверхность, и люди в плащах принялись торопливо отвинчивать его большой медный шлем. – Валяйте, – сказал он, – застроплено надежно. На шоссе нетерпеливо гудели машины, не понимая причины затора. В окна высовывались головы. Кран, вызванный из Монтаржи, производил невероятный грохот. Наконец из воды показалась верхняя часть серого кузова, потом капот, колеса… Ноги у Мегрэ давно промокли, брюки отяжелели от налипшей грязи. Он с удовольствием выпил бы чашку горячего кофе, но не хотел уходить отсюда и тащиться в гостиницу, а капитан жандармерии не решался больше отвлекать его разговорами. – Осторожно, ребята! Освободите место слева. Перед автомобиля хранил отчетливые следы столкновения, подтверждавшие слова шофера грузовика, что в момент происшествия машина была развернута лицом к Парижу. – Раз! Два!.. Взяли! Наконец машину выволокли на берег. Странное она представляла зрелище. Колеса искорежены, крылья скомканы, как бумага, на сиденьях уже осели грязь и речные наносы. Лейтенант жандармерии записал номер, пока капитан искал на панели табличку с именем хозяина машины. На табличке было написано: «Р. Добуа, Париж, авеню Терн, 135». – Я попробую позвонить туда, хорошо, комиссар? На лице Мегрэ читалось: «Делайте что хотите! Меня это не касается». Все это – дело жандарма, а не комиссара уголовной полиции. Бригадир уехал на мотоцикле звонить в Париж. Вытащенный из воды автомобиль обступили со всех сторон. Было тут с десяток любопытных из проезжавших мимо машин; некоторые ощупывали кузов или пытались заглянуть внутрь. Кто то случайно повернул ручку багажника, и, против ожидания, крышка без труда откинулась. Человек с криком отшатнулся, а стоящие рядом устремились вперед, чтобы получше разглядеть. Мегрэ подошел вместе с другими, нахмурил брови и впервые за это утро громко приказал: – Отойдите!.. Ни к чему не прикасаться! Теперь он тоже увидел. Увидел человеческое тело, странно согнутое, скрюченное в неестественной позе, будто человека втиснули туда и с трудом захлопнули крышку; светлые волосы с платиновым отливом указали на то, что это женщина. – Капитан, пожалуйста, очистите место! Тут пахнет грязной историей. Да и работа предстояла довольно грязная! Вытаскивать мокрый труп из багажника – занятие не из приятных. – Вы ничего не чувствуете? – Еще бы. – Вам не кажется, что… Минут через пятнадцать подозрения подтвердились. Один из зевак оказался врачом. Он осмотрел труп в придорожном кустарнике. Приходилось беспрерывно отгонять людей и даже детей, которым не терпелось посмотреть на все поближе. – Смерть наступила по крайней мере трое суток назад. Кто то потянул Мегрэ за рукав. Это был Жюстен Розье, хозяин «Приюта утопленников». – Я узнал машину, – сказал он с таинственным видом. – Она принадлежит моим молодым постояльцам. |
