|
Науманн взглянул на нее: - Я говорю на основании своего опыта, мадемуазель. Или по крайней мере основываясь на опыте других. Одной такого рода истории, - а речь идет об одном моем друге, который был также и другом моего отца, - оказалось бы вполне достаточно, чтобы убедить меня в справедливости моей позиции. - В самом деле? - сказала Алина. - Расскажите нам об этом. - Это неприятная история. - Что делает ее еще более интересной. Науманн посмотрел на Виви: - А что думаете вы, мадемуазель? - Я бы с удовольствием послушала, - заявила та. Молодой дипломат уселся так, чтобы видеть глаза Алины, и начал свой рассказ. - Мой друг - как я уже говорил, и друг моего отца тоже - был лет на десять-пятнадцать старше меня. Русский помещик благородного происхождения, он почти не имел образования, но при этом обладал очень сильным интеллектом, вызывавшим уважение и восхищение. - Похоже на русских, - презрительно вставила Алина. Не обратив внимания на то, что его прервали, Науманн продолжал: - Всякий раз, когда этот человек приезжал в Германию по делам, что случалось в конце каждого года, он наносил нам визит. Таким образом, мы узнали его с самой лучшей стороны и высоко ценили его. Я часто подолгу разговаривал с ним. Его мысли были просты и прямолинейны, как у ребенка, и при этом он обладал замечательно острым умом, благодаря которому добился немалых успехов. В детстве он был моим героем, и я обычно ждал его приездов с огромным интересом и радостью. Науманн остановился и оглядел маленький круг своих слушателей. Стеттон слушал, старательно скрывая раздражение. Виви - с искренним интересом. На лице у Алины сохранялось выражение любезной хозяйки, развлекающей гостя. Науманн задержал на ней взгляд, потом продолжил: - Однажды летом, это было четыре года назад, при очередном появлении в нашем доме он буквально с порога сообщил нам, что наконец-то нашел себе жену. Он рассказал нам все, до мельчайших подробностей; я до сих пор помню, с каким пылким восторгом он описывал несравненную красоту, обаяние и прочие достоинства своей жены. Женился он на дочери крестьянина, которую нашел в соседнем имении. Когда мой отец заметил ему, как опасно бывает жениться на представительнице иного социального сословия, тот ответил: "Да, вы правы, герр Науманн; она не относится к моему сословию, она - ангел небесный". Прошло два года, в течение которых наш друг навещал нас два или три раза. Он уже стал почти надоедать нам, потому что ни о чем, кроме достоинств своей жены, говорить не мог. Потом - это было около полутора лет назад, и мы уже год как не видели нашего друга, - я был послан с дипломатической миссией в Санкт- Петербург. На обратном пути, имея в своем распоряжении немного свободного времени, я решил заехать к нашему другу в его имение, которое я никогда не видел. Я был уверен, что он обрадуется мне, поскольку часто приглашал навестить его. Если бы я приехал часов на двенадцать позже, то разминулся бы с ним, потому что застал его за последними приготовлениями к длительному путешествию. Я был так удивлен переменами, происшедшими в его внешности, что при виде его не смог удержать возгласа изумления. |
