|
Прохожие, которые только сейчас ходили по мосту и набережным, теперь разбрелись по своим конторам и магазинам. Там снова началась работа. - Ее зовут Аннет Дюше, ей двадцать лет. Отец ее - начальник отдела супрефектуры в Фонтенэ-ле-Конт. В настоящее время он в Париже, и я буду удивлен, если он не явится сюда, как только выйдут газеты. - Чтобы обвинить вас? - Возможно. Не знаю. Уж если произошло такое событие, если при таких неясных обстоятельствах убит человек, все становится очень сложным. Вы понимаете, что я хочу сказать? Теперь уже не может быть ничего естественного, очевидного или случайного. Каждый поступок, каждое слово приобретают тяжкий смысл. Уверяю вас, я в здравом уме... Бесспорно, понадобится время, пока я приведу в порядок свои мысли, но теперь мне бы очень хотелось, чтобы вы знали, я ничего не скрываю и сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь вам доискаться правды... Аннет уже полгода работала на авеню Марсо, а я и не замечал ее присутствия, потому что мсье Жюль, ведающий персоналом, поручил ей работу в экспедиции, это на другом этаже, и захожу я туда редко. Однажды, после обеденного перерыва, когда моя секретарша была больна, а мне нужно было срочно продиктовать важный доклад, мне прислали Аннет. Мы с ней проработали до одиннадцати часов вечера одни, в пустом здании. Считая себя виноватым в том, что из-за меня она осталась без ужина, я повел ее поужинать в один из ближайших ресторанов. Остальное и так понятно... Мне недавно перевалило за сорок, а ей только двадцать. Она напоминает мне молодых девушек, с которыми я дружил в Сэт и Мониелье... Я долго колебался... Сначала велел перевести ее в соседний кабинет, чтобы иметь возможность за ней понаблюдать... Навел справки... Мне сказали, что она скромная девушка, что раньше жила у тетки на улице Ламарк, а потом, поссорившись с ней, сняла маленькую квартирку на улице Коленкур... Это покажется вам смешным, но я все-таки пошел прогуляться по улице Коленкур, нашел ее окно на пятом этаже и увидел на подоконниках горшки с геранью. Больше трех месяцев я ничего не предпринимал. Потом, когда мы организовали филиал в Брюсселе, я отослал туда свою секретаршу, а на ее место взял Аннет. - Ваша жена была в курсе дела? - Я от нее ничего не скрывал. И она от меня тоже. - У нее были любовники? - Если я отвечу на этот вопрос утвердительно, может сложиться впечатление, что я хочу нарочно очернить ее... Умирая, люди остаются в нашем сознании безгрешными... - Как она реагировала? - Кристина? Сначала вовсе не реагировала. Только смотрела на меня с какой-то жалостью. "Бедный Адриен, вот и ты попался". Она спрашивала меня, как поживает малютка, так она ее называла. "Еще не беременна? А что ты сделаешь, если это случится? Потребуешь развода?" Мегрэ, нахмурив брови, пристально посмотрел на своего собеседника. - А она беременна? - спросил он. - Нет! Ведь это легко проверить... - Она по-прежнему живет на улице Коленкур? - В ее жизни ничего не изменилось. Я не обставлял ей квартиру, не покупал ни автомобиля, ни драгоценностей, ни мехов... На подоконнике, как и раньше, стоят горшки с геранью... В комнате, ореховый зеркальный шкаф, совсем как у моих родителей, а кухня по-прежнему служит столовой... Губы Жоссе задрожали, в его словах послышался вызов. - И у вас не было желания все это изменить? - спросил Мегрэ. - Нет. - Вы часто ночевали на улице Коленкур? - Один или два раза в неделю. |
