- Почетному караулу проводить принца из залы, - спокойно, будто не услышав, приказал Дайвим Твар. - Нам всем сегодня доставили удовольствие его рассуждения.

Йиркун затравленно огляделся, но потом расслабился и пожал плечами.

- Времени хватит, - сказал он. - Если Элрик не откажется от престола, значит, его надо устранить.

Киморил напряглась. Глаза ее метали молнии.

- Знай, Йиркун, если с Элриком что случится, я сама убью тебя, - сказала она брату.

Он приподнял свои густые брови и улыбнулся. Казалось, сейчас он ненавидел свою сестру сильнее, чем кузена.

- Твоя привязанность к нему окажется для тебя роковой, Киморил. Я предпочел бы видеть тебя мертвой, но не матерью его отпрыска. Его кровь недостойна того, чтобы смешаться хотя бы с каплей крови нашего дома. А прежде чем угрожать мне, позаботься о себе, сестра!

Вихрем слетев по ступеням, он растолкал тех, кто начал было поздравлять его. Он знал, что проиграл, и лесть приспешников только раздражала. Огромные двери залы с грохотом захлопнулись за ним.

Дайвим Твар поднял обе руки.

- Продолжайте танцевать, придворные. Вся зала к вашим услугам. Император останется доволен.

Но ясно было, что на продолжение бала рассчитывать не приходится. Придворные возбужденно обсуждали происходящее.

Дайвим Твар повернулся к Киморил.

- Элрик отказывается видеть опасность, принцесса Киморил. Амбиции Йиркуна навлекут несчастье на всех нас.

- И на него самого, - вздохнула Киморил.

- Да, и на него самого. Но что мы можем сделать, Киморил, если Элрик не желает отдать приказ об аресте твоего брата?

- Он считает, что таким, как Йиркун, не следует мешать говорить все, что им захочется. Он так смотрит на мир. Я с трудом понимаю его. Если он погубит Йиркуна, то тем самым уничтожит основу своего мировоззрения. По крайней мере, Правитель Драконов, так он мне объяснял.

Дайвим Твар вздохнул и нахмурился. Не будучи в силах понять Элрика, он чувствовал иногда, что начинает симпатизировать Йиркуну. Того-то распознать особого труда не составляло. Однако Твар слишком хорошо знал характер Элрика, чтобы поверить, будто поступки его друга обусловлены слабостью или апатией. Парадокс заключался в том, что Элрик терпел выходки Йиркуна из-за своей силы, из-за того, что мог уничтожить Йиркуна в любой момент, когда бы ему этого ни захотелось. А принц продолжал свои нападки потому, что инстинктивно чувствовал: ослабей воля Элрика и прикажи император его убить, значит, он выиграл. Другими словами, положение пренеприятнейшее, и Дайвим Твар порою горько сожалел, что оказался в нем замешан. Однако верность его королевской линии Мелнибонэ и личная привязанность к Элрику пока пересиливали. Время от времени в голову ему приходила мысль об убийстве Йиркуна, но он тут же ее отметал. Могучий чародей, принц Йиркун, несомненно, загодя узнает о любом замышляемом покушении на свою жизнь.

- Принцесса Киморид, - сказал Дайвим Твар, - нам остается только молить, чтобы принц Йиркун однажды подавился собственной яростью.

- Я согласна с тобой, Правитель Драконьих Пещер.

И они вдвоем покинули залу.

3

Свет раннего утра коснулся высоких башен Имррира, и они замерцали, заискрились, каждая по-своему, в первых лучах солнца. Розовый, желтый, багровый, бледно- зеленый, белый, золотистый, голубой, коричневый, лиловый, оранжевый бесчисленное множество цветов и оттенков. Двое всадников выехали из ворот Призрачного Города и помчались прочь от его каменных стен к сосновому бору, где среди деревьев словно ненадолго прикорнула уходящая ночь. По веткам скакали белки, лисы возвращались в норы, пробовали голоса птицы, цветы раскрывали свои лепестки, наполняя воздух дивным ароматом. Над некоторыми из них уже кружили насекомые. Эта сельская умиротворенность составляла разительный контраст с жизнью расположенного неподалеку города и, по-видимому, повлияла как-то на мысли одного из всадников, который спешился и сразу погрузился по колено в море голубых цветов.