– Вот так, – произнесла тетушка Кэролайн. – Значит, выгляжу я хуже некуда? Доктор сказал, что жить мне осталось от силы месяц, да и это признание мне пришлось вытягивать из него. Ты же знаешь, как неохотно доктора сообщают подобные вещи.

– Но когда? Как это случилось? – сбивчиво забормотала пораженная Труф.

Кэролайн Джордмэйн отвернулась и медленно пошла внутрь дома. Двигалась она очень осторожно, словно кости у нее были стеклянные.

Гостиная выглядела так, будто в доме давно уже никто не жил. Мебель оставалась все той же, ее тетушка Кэролайн купила, будучи еще молодой женщиной. Шаткие кресла с коричневыми и оранжевыми подушечками, потемневшими от времени, такой же неустойчивый стол и книжный шкаф – все несло на себе печать футуризма шестидесятых годов. Казалось, время здесь не властно, тетушка оберегала свою молодость так же упорно и бережно, как янтарная капля хранит попавшую в нее букашку.

– Рак косит лучших, я думаю, – ответила тетушка Кэролайн. Она осторожно, с лицом, искаженным напряжением, опустилась на диван. – Ты хорошо выглядишь. Как твои дела в институте?

– Довольно неплохо, – сухо ответила Труф.

Ей не хотелось говорить с тетушкой о своей работе. Она положила сумку и жакет на низкий столик и увидела стоящую рядом с ним неприметную картонную коробку, в которых обычно хранятся фотографии, письма и другие подобные личные вещи.

– Тебе принести что‑нибудь с кухни? – спросила Труф.

– Мне ничего не надо, а ты сходи, приготовь себе что‑нибудь. Полагаю, что ты опять ничего не ела, как обычно.

– Бедный доктор Вандемайер был поражен, – проговорила тетушка Кэролайн, когда Труф вернулась с кухни, неся несколько бутербродов и чашку чая. – Но когда я пришла к нему, было уже поздно что‑нибудь делать.

Труф села напротив тетушки на низкое, с далеко откинутой спинкой кресло и осторожно поставила чашку на столик. Теперь, когда первый шок прошел, она могла уже поспокойней воспринимать случившуюся катастрофу. В семействе Джордмэйнов никогда не было много денег, но и бедствовать им тоже не приходилось. Кэролайн Джордмэйн оказалась более разумным близнецом и за время работы составителем каталогов в объединенной библиотеке близлежащего городка Горный Ручей умудрилась скопить кое‑какие денежки. Хотя, конечно, основным источником дохода было наследство, полученное от бабушки Джэнет. Именно благодаря ему и дом, и машина поддерживались в приемлемом состоянии.

– Так что же мне делать? – простодушно спросила Труф.

– Я останусь здесь столько, сколько смогу. Сначала три раза в неделю из ассоциации охраны здоровья ко мне будет приезжать медсестра, а потом они дадут мне постоянную сиделку.

– А ты не хочешь…

На костлявом лице тетушки Кэролайн мелькнуло подобие улыбки.

– Я хочу, чтобы у меня была профессиональная сиделка. С мистером Бранвеллом из агентства по продаже недвижимости я уже разговаривала, и он сказал, что… что, как только дом освободится, он сможет легко продать его. Этого с лихвой хватит, чтобы погасить все долги. Все, что останется после продажи, перейдет, разумеется, к тебе, но боюсь, что на многое рассчитывать не стоит.

Труф медленно покачала головой, педантизм и практичность, с которой тетушка Кэролайн заканчивала приготовления к прощанию с жизнью, ей казались ужасными…

– Ничего мне не нужно, – сказала она.

– Я прекрасно знаю это, – ответила тетушка, пристально вглядываясь в лицо Труф. – Однако ты остаешься моим душеприказчиком, поэтому мы с тобой должны все обговорить.