Дилан ответил не сразу.

– Я беспокоюсь за тебя, Труф. Ты очень изменилась. – Он направился к ней, но Труф вытянула руку, останавливая его. – Да ты сама не своя, – сказал Дилан.

– А откуда ты знаешь, когда я своя, а когда нет? Или ты забыл, что я дочь Торна Блэкберна, Дилан? Плоть от плоти и кровь от крови его. – Она прошла к камину и, встав спиной к Дилану, продолжала говорить: – Я, разумеется, ценю твою заботу. Спасибо тебе за аппаратуру. Ты меня увидел, а теперь уезжай, Джулиан не любит, когда в доме находятся посторонние.

Молчание затянулось. Обернувшись, Труф посмотрела на Дилана и увидела его настороженный взгляд.

– Что это на тебя наехало? – спросил он удивленно.

– Работа Блэкберна, – резко ответила Труф. – Нет, не то, что ты думаешь. Я ей не занимаюсь, я работаю с коллекцией, собранной Джулианом. Он называет ее «блэкберниана», в ней содержится все о Торне.

– А как дела с паранормальными явлениями? Или об этом можно забыть? – недовольным голосом спросил Дилан.

Труф пожала плечами. Ей не хотелось ссориться с Диланом, но она чувствовала, что не может больше сдерживать себя.

– Можешь смеяться, но я ничего не записала и не сняла. Аппаратура не работает, какие‑то неполадки с электропитанием. Аккумуляторы разряжаются почти мгновенно. – Труф засмеялась, но смех получился грубым и неестественным. – Но ты сам это увидишь. Джулиан сказал, что разрешит обследовать дом… на следующей неделе. – Слова ее прозвучали угрожающе.

– После того как он проведет последний ритуал. В ночь на хэллоуин, так? Почему ты так удивлена, Труф? Или полагала, что я не знаю праздников ведьм и колдунов? Плохой же я был бы тогда исследователь. Вальпургиева ночь, ясно. Джулиан, вероятно, хочет переплюнуть самого Торна. Значит, следует ожидать покойников. Кто на этот раз, не знаешь? – Дилан сжал кулаки. Он почти кричал, словно поддаваясь воздействию неведомого жуткого обитателя Врат Тени. Кажется, этот таинственный, невидимый обитатель, высмотрев себе очередную, свежую жертву, начинает и ее наполнять своим безумием и яростью.

Теряя самообладание, Труф заорала:

– Ты врешь!

Она тряслась всем телом. Единственно, что хотелось ей сейчас, – наброситься на своего врага. – Ты не знаешь Джулиана и ничего не понимаешь в его работе. Ты приперся сюда обвинять его, а он… – Кипя от ярости, Труф захлебывалась словами. Она замолчала, перевела дух и с новой силой набросилась на Дилана. – Джулиан – добрейший и нормальнейший человек из всех, кого я знаю, – визжала Труф, сжав кулаки. Ногти больно впивались в ее ладони, но она не замечала этого. – Я не желаю больше слушать тебя, убирайся! Джулиан помогает мне…

– Такого не стоит ни одна книга, – спокойно парировал Дилан. – Ты послушай себя, послушай, что ты мелешь! Неужели ты не видишь, что они с тобой вытворяют? Ты или ослепла, или никогда не была ученым.

– Проваливай! – крикнула Труф и внезапно почувствовала, что гнев ее стих. Он провалился куда‑то вглубь, превратившись в холодно‑жгучую, крепкую ледышку. – Айрин Авалон была самым близким другом моей матери. Здесь находится Лайт, моя сестра. – На этом слове Труф сделала ударение. – И ты считаешь, что они хотят мне зла? Нет, вокруг Джулиана демонов не водится, так что побереги свои страсти для полночного телевизионного шоу. – Труф почувствовала, что ее бьет озноб. Здесь, стоя у окна в лучах яркого солнца, она вдруг начала замерзать.