— Расскажите еще что-нибудь, капитан Череп. Но прежде я раскурю для вас марихуанку.

— Благодарю, принцесса. Однако, может быть, вы сами мне что-нибудь расскажете? Например, что такое ночные бабочки?

— Ну-у… толстые такие бабочки с мохнатыми усиками.

— А что такое… бабочки?

— Бабочки это… ну, два кусочка тюля или вышивки, которые порхают там и сям. И вы сами с минуту на минуту можете увидеть ночную бабочку. У нас есть даже лунные — названы в честь вашей родины. Нет, лучше продолжайте описывать космический театр. Это мне по-настоящему интересно.

— Повинуюсь, принцесса. Да, играть в трех измерениях в невесомости можно, лишь овладев особой актерской техникой, применимой в специфических условиях. Например, авансцена тянется во всех направлениях от центра подмостков. Необходимо научиться играть для всех секторов зрительного зала, вращаясь минимум в двух плоскостях, для чего требуется сюжетно оправданный или незаметный контакт с другими актерами на сцене. Для ухода со сцены надо оттолкнуться от другого актера или — что предпочтительнее — от нескольких, причем обязательно уравновешивающее появление на ней нового персонажа. Если, конечно, не пользоваться пневматическим пистолетом или лонжой из тонкой проволоки. Впрочем, мы избегаем механических приспособлений. В идеале трехмерный спектакль в невесомости — это драматический балет с диалогом. Представьте себе "Дон Жуан в аду" с парящими актерами или опять-таки монолог Антония, отделенного пестрой сферой римской толпы от заметно большей сферы зрителей.

— Как это завлекательно! Наш здешний театрик выглядит в сравнении совсем заземленным, хотя папочка упорно швыряет миллионы на освещение, всевозможные эффекты и декорации. Иногда даже чересчур. Мы хотели поставить "Наш городок" по авторским ремаркам, но папочка не успокоился, пока не построил для нас настоящий город, где самый маленький домишко был величиной с Малый Трианон. Мы, актеры, буквально терялись среди этих пряничных небоскребов. И мне пришлось удариться в слезы семнадцать раз, прежде чем он отказался от своего намерения снабдить нас в "На волоске от гибели" практичным двигающимся ледником в натуральную величину.

— Когда, принцесса, мы последний раз ставили "Наш городок", то обошлись шестью кухонными табуретами, которые позаимствовали из Циркумлунского музея домашней утвари землян. Они, естественно, парили, как и я сейчас мысленно парю.

— Ах, сплюньте! Мне следовало бы сообразить. Но продолжайте, прошу вас, капитан Череп.

Наши "общие интересы" действительно сблизили высокородную Рейчел-Вейчел и меня, причем менее чем за десять минут. А "принцессой" и "капитаном Черепом" мы стали, потому что я рисовался ей сэром Фрэнсисом Дрейком, который докладывает о неведомых тихоокеанских землях юной королеве Елизавете. Мы сидели бок о бок в прелестных сумерках на большом ложе, обращенном к темному горизонту и таинственным усеченным конусам. И мы были совсем одни. Моя собеседница прогнала всех мексиканских слуг, едва ее отец удалился.

Я все еще твердо намеревался отправиться на свидание с Ла Кукарачей — в конце-то концов, из них двоих она казалась более земной и доступной — но в настоящий момент я продвигал мою левую руку по спинке ложа за кремовыми плечами Рейчел-Вейчел и иногда скашивал глаза на ее восхитительное фронтальное декольте.