— Классные окаменелости, — сказал Мартин, когда они переходили дорогу на свою сторону.

— М-м-м…

— И эта рыбина. Dapedius… Я тоже хочу такую найти.

— А-а, — протянула Мария без особой уверенности.

— Ты что, мне не веришь?

— Верю, верю, — торопливо ответила Мария.

Мартин вернулся в гостиницу и стал смотреть телевизор. Мария обошла дом с торца и прошлась по лужайке (может быть, именно здесь — ну, конечно же, здесь, большая шумная семья играла в крокет, а потом выстроилась вдоль стены фотографироваться — маленькие впереди, мама, папа, тети и все остальные — за ними). Она взобралась на свою любимую ветку каменного дуба и полчаса сидела на нем и рассказывала ему (но молча, про себя). Только что произошло нечто очень странное, начала она, мне показалось, я увидела лицо Хэриет — она смотрела на меня с картинки, которую сама вышила, как будто она все еще там.

И не убеждай меня, вдруг запальчиво сказала она дереву, что я все это навоображала. Я все равно не поверю. И в то, что она стала взрослой, не верю, хоть Мартин и говорит… Мне кажется… Мне кажется… Мне кажется, с ней что-то случилось, но что, я не знаю.

Мысль перешла в шепот, и он смешался с шепотом листьев.

7

Послеполуденная прогулка и календарь

Как-то раз, когда Мария была помладше, она представила себе ночного вора — на выступе за окном — и одела его в темную воровскую одежду; чулок на голове ужасно притуплял черты лица, как на картинке, которую она однажды видела в газете. И вдруг вор случайно вышел у нее из-под контроля и вместо того, чтобы стоять, где ему положено, или раствориться, как ночной кошмар, когда проснешься, он вдруг ухватился за оконный шпингалет (Мария лежала в постели и отчетливо услышала, как он клацнул), окно открылось, и вот грабитель уже крадется по темной комнате, а она сжалась и сперва просто тряслась, а потом закричала во весь голос, прибежали взрослые, щелкнул выключатель, и тогда вор, конечно, улучил минуту и исчез, а Мария осталась одна в пустой комнате, истерично рыдая.

Но из этого я уже выросла, подумала она. Теперь я справляюсь с грабителями, и со ступеньками, которые скрипят по ночам, и с грозой. Могу зайти и в темную ванную, даже если не знаю, где выключатель. Я взрослею, такие проблемы меня больше не волнуют.

— Как бы не так, — съехидничал кот. — Забыла, как ты потеряла голову в супермаркете и с ревом носилась по отделам?

— Ну, это совсем другое, — возразила Мария. — Я не могла найти маму и решила, что она ушла без меня.

— Все равно — жалкое зрелище, — возразил кот. — Взрослеет она — кто бы говорил…

Он сидел у каменного дуба и вылизывал живот, извернувшись так, что одна лапа торчала у него вертикально над головой.

— Ты немного пропустил, вон там, слева, — указала Мария.

Кот начал яростно намыливать уши.

— Надеюсь, ты не скажешь мальчику о том, что тебе мерещатся лица в старых вышивках.

— Она его не так уж интересует, Хэриет, — ответила Мария.

— У него есть голова на плечах. Не то что у тебя.

— Не понимаю, почему неразумно интересоваться другим человеком? — холодно возразила Мария.

— Ну, что может быть глупее — без конца талдычить о девочке, которую ты даже не знаешь. И никогда не узнаешь. Почитала бы хорошую книжку. Привела бы в порядок мозги. Узнала бы что-то новое.

— Вот сам и займись, — отрезала Мария.

— Но ведь я не умею, — возразил кот.