— Что вы делаете? — спросил с тревогой Джеймс.

— Надо же освободить место для круга. Что скажет твоя мама, если увидит, что пол разрисован мелом?

— Наверное, будет недовольна.

— Ну вот, а мы не хотим никого сердить. Придется обойтись бумагой и карандашом, хотя если по всем правилам, то нужен мел.

Из кармана своего комбинезона Берт достал карандаш, потом конверт и уже готовился порвать его вместе с содержимым, но, вглядевшись, сказал:

— Э, нет, это нужное, это мои футбольные талоны.

— У меня есть бумага, — сказал Джеймс.

— Давай ее сюда.

Лист бумаги Берт разорвал на восемь кусков и присел к столу. На каждом куске он начертал, тяжело сопя, какие-то непонятные знаки.

— Что они означают? — спросил Джеймс.

— По правде говоря, — сказал Берт, — они перешли ко мне от отца. Он иной раз тоже кое-что делал по этой части. Что они означают, точно не скажу. Но действие оказывают. Это проверено.

Он разложил восемь кусков бумаги по кругу, посреди пола, и каждый из них прижал гвоздем из своей сумки с инструментами. В центре круга он поместил раздвоенную рябиновую ветку, подперев ее стулом. Потом подошел к окну, взглянул на занавеску и сказал:

— Эх, черт, она у тебя подвешена по-модному. А нам бы надо по-старому.

— Что по-старому? — спросил удивленно Джеймс.

— На кольцах, сынок. Требуется медное кольцо. Можешь его добыть?

— Кажется, могу, — сказал Джеймс.

Он бегом спустился вниз, вбежал в гостиную, порылся в рабочем ящике матери, нашел то, что искал, и был уже снова наверху, а Эллен все еще жалобно повторяла:

— Закрой же дверь, ужасный сквозняк!

— Берт надел медное кольцо на старый конец ветки, и она скользнула вниз, до развилки. Потом Берт вышел из круга, знаком отодвинул и Джеймса, громко откашлялся и сказал:

— Томас Кемпе! Ты здесь?

Джеймс, не ожидавший такого прямого обращения, удивился. Это было совсем непохоже на сложную церемонию, которую провели тетушка Фанни и Арнольд, а впрочем, и на первую попытку самого Берта привлечь к себе внимание колдуна.

Полная тишина. Берт снова откашлялся, поправил один из клочков бумаги и сказал:

— Вступи в круг, мы хотим говорить с тобой.

— Что будет, если он вступит в круг? — шепотом спросил Джеймс.

— Тут ему и конец. Все дело в рябине. Для таких, как он, хуже рябины ничего нет. Но сперва надо заманить его в круг.

Внизу хлопнула дверь, и где-то снаружи залаял Тим.

— Томас Кемпе! Я призываю тебя! — строго сказал Берт.

Один из бумажных клочков приподнялся, точно в него заглянул любопытствующий ветерок. Что-то скрипнуло, хотя это мог быть просто скрип старой балки. Берт сказал шепотом:

— Клюет! Ясно, что клюет. Вот тут и нужна осторожность. Все равно как на рыбалке…

Джеймс, весь напрягаясь, мысленно позвал Арнольда поскорее прийти, и Арнольд явился — то ли с речки Ивенлод, то ли с яблони, то ли с поля, где охотился с Пальмерстоном на кроликов, то ли еще откуда-то — явился, встал возле Джеймса и разделил с ним все его чувства и мысли, а также успокаивающее присутствие Берта Эллисона и, наверное, тревожное присутствие Томаса Кемпе.

Внизу звякнула задвижка калитки и кто-то прошел по дорожке.

— Твоя мама? — спросил Берт.

— Нет, — сказал Джеймс. По шагам, как и по голосам, людей узнают сразу. — Верно, кто-нибудь насчет сбора или еще что.