Она кивнула, но с довольным видом сказала:

– Они меня не тронут, с моим отцом. Ты имеешь в виду Бена, верно? Папа велел мне не попадаться ему на пути. Я вчера с ним встретилась: он остановился возле меня. – Она наморщила нос. – Он снарк – со своим холодным британским акцентом.[8]

Я не знала, кто такой снарк, но была уверена, что Бену это слово подходит.

Печенье поспело, мы его попробовали, и я дала ей с собой тарелку, укутанную фольгой. Вышла с ней на порог и увидела у дома Адама множество машин, словно на распродаже автомобилей. Должно быть, он созвал стаю.

– Провожу тебя до дома. – Я стала надевать туфли, которые держу на пороге на случай грязи.

Она закатила глаза, но подождала меня.

– Правда, Мерси, а что ты сделаешь, если кто‑нибудь из стаи к нам пристанет?

– Я умею очень громко кричать. Конечно, если не решу использовать свою новую технику убийства.

– Отлично. Но я предпочитаю крик. Не думаю, что папа обрадуется, если ты начнешь убивать его волков.

Вероятно, никто из них к ней и не притронется, как она и считает. Я была почти уверена, что она права. Но одна из машин, которые мне видны, красный грузовичок Бена. А я не стала бы оставлять с Беном наедине пятнадцатилетнюю девочку, чьей бы дочерью она ни была.

Нас никто не потревожил, когда мы шли по моему заднему двору.

– Отличная машина, – заявила Джесси, проходя мимо моего «кролика». – Папа ценит то, что ты выставляешь ее здесь напоказ. Ты правильно поступаешь. Я ему сказала, что в следующий раз, когда ты на него рассердишься, распишешь машину граффити.

– Твой папа умный человек, – ответила я. – Граффити я приберегу на потом. Я решила, что когда появится повод, сниму три шины.

Я протянула руку и сделала вид, что веду машину на одном колесе.

Джесси захихикала.

– Это выведет его из себя. Посмотрела бы ты на него, когда картины на стене не висят прямо.

Мы дошли до изгороди, и Джесси пробралась через старую проволочную ограду.

– Если все же решишь раскрасить – можно, я помогу?

– Конечно, – пообещала я. – Подожду, пока ты не войдешь.

Она снова закатила глаза, но улыбнулась и побежала к заднему крыльцу. Я помедлила, пока она не помахала мне с крыльца и не исчезла в доме.

Вынося мусор, перед тем как лечь спать, я заметила, что у дома Адама по‑прежнему много машин. Значит, встреча затянулась. Я почувствовала удовлетворение от того, что я не вервольф.

Повернулась, чтобы возвратиться, и остановилась. Я была глупа: какие бы острые чувства у тебя ни были, это не поможет, если не будешь внимательна.

– Привет, Бен, – сказала я мужчине, стоявшему между мной и домом.

– Рассказываешь всякие басни, Мерседес Томпсон, – ответил Бен приятным голосом. Как и сказала Джесси, у него изящный английский акцент. И выглядит он привлекательно, правда, чуть женственно, на мой вкус.

– М‑м‑м‑м? – спросила я.

Он подбросил ключи от машины вверх и поймал одной рукой – раз и другой. Сделал так трижды, не отводя от меня взгляда. Если я закричу, Адам услышит, но, как я уже говорила, я ему не принадлежу. Конечно, у него есть чувство собственника, большое спасибо. Я серьезно не опасалась, что Бен настолько глуп и что‑то мне сделает – особенно когда Адам рядом.

– Постой здесь немного, Бен. – Вервольф карикатурно изобразил акцент Адама, который детство провел в глубинке на юге. – Подожди, пока моя дочь не поднимется в свою комнату… Не хочет, чтобы она с мной встретилась. – Последняя фраза была произнесена опять с четким английским акцентом.